Шкатулка с драгоценностями

Пока очередное такси на мгновение не поравнялось с их машиной и она не увидела профиль сидящего в нем человека. Тяжелая челюсть, римский нос…

— Это тот мужчина!

— Что за мужчина? О чем ты?

— Ах!

Другое такси повернуло направо. Видение было почти мимолетным. Неужели американец? Или просто она все еще думает о нем?

— Грейс?

— Ничего. Вот мы и приехали! Дай я помогу тебе надеть галстук.

Открылись двойные двери, и перед их взором предстала знаменитая ледяная танцевальная площадка «Сайроса». Джин Ленсен и танцевальный оркестр клуба «Сайрос» были в ударе. Белые костюмы, приглаженные волосы, сверкающая медь. В воздухе стоял запах сигарет и пьянящий аромат духов с горьковатым привкусом пота огромного множества женщин.

— Неудивительно, что улицы были пусты, — пробормотала Грейс. — Все здесь.

И действительно, казалось, вся светская публика Лондона собралась здесь, под одной крышей. Веселые модницы, дребезжащие бусами и сверкающие искусственными бриллиантами, стройные, как газели, женщины в шелках и перьях, безупречные мужчины в белых рубашках.

— Ну, в отношении шампанского ты была права, — сказал Дики.

Официанты, снующие с подносами взад-вперед, предлагали напитки. Он взял один бокал для Грейс, другой для себя.

— Посмотри туда!

Возле длинной стойки бара высилась пирамида бокалов, рискующая в любой момент рухнуть. Бармен поднялся по стремянке и принялся разливать шампанское «Моэ э Шандон» из огромной бутылки. Сверкающая жидкость, пенясь, стекала по пирамиде, наполняя бокалы, а сидящие поблизости посетители аплодировали.

Дики, явно чувствуя себя неуместно одетым и потому неуверенным в себе, просиял, когда кто-то его окликнул. Грейс узнала Ронни Хейзелтон из «Таймс» с группой надоедливых подружек. Энергично вышагивая по залу, она сначала хотела добраться до Дики, но потом исчезла в толпе.

Вдали от танцевальной площадки сидела за столиками и оживленно беседовала менее блестящая публика: лысеющие седые мужчины в очках, коренастые маленькие бородачи. Книжные люди, подумала Грейс, заметив Сэмюэла Вултона, известного издателя, только что основавшего собственную компанию. Редакторы, романисты, поэты, скрытые в тени титулованных и богатых симпатичных молодых людей и девушек, которым нравилось играть в деловых людей. Должно быть, это литературная вечеринка — во всяком случае, теоретически.

— Вы уже, как я вижу, высохли.

Он стоял прямо перед ней. Слишком близко.

— Вы следили за мной? — Она говорила, не отрывая взгляда от танцевальной площадки. Прожектор высвечивал одного из барабанщиков, выдающего оглушительное соло.

— Я собирался задать вам тот же вопрос.

Она повернулась, посмотрела на него, и вдруг внутри у нее все задрожало, ей захотелось смеяться, возбужденно, по-девчоночьи, совершенно неподобающим ей образом.

В этом крупном широкоплечем человеке с могучей шеей чувствовалась непреодолимая мужественность. Ей хотелось потанцевать с ним, чтобы почувствовать большие руки, тяжело лежащие на ее плечах и спине.

— Ну, давайте же! — Она погрозила ему пальцем. — Признавайтесь!

Он улыбнулся:

— Я увидел, как вы вошли сюда с вашим другом пятнадцать минут назад. Сам я нахожусь здесь уже два часа.

— Вздор! Ваше такси проскочило мимо нашего на Риджент-стрит.

Он поднял бровь.

— Как лестно. Очевидно, я произвел на вас впечатление.

— Ну, по-моему, вы мне раньше отдавили ногу, если это называется впечатлением.

Он взял у нее пустой бокал из-под шампанского и подал ей полный.

— Я хочу сказать, что, когда вы о ком-то думаете, когда не можете выбросить человека из головы, вы видите его повсюду, — сказал он.

Грейс позволила себе хихикнуть. Он был из тех, в чью технику соблазнения входит словесный поединок.

— Тридцать восемь, — сказала она, оглядев его с головы до ног.

— Простите?

— Вам лет тридцать восемь. Или, может быть, сорок. Разведены. В Америке это легко, не так ли? Может быть, даже дважды разведены.

Теперь он засмеялся.

— Полагаю, я это заслужил, мисс…

— Можете называть меня Сапфайр.

— Позвольте? — Он протянул руку, чтобы чокнуться с ней.

— А вы? Кто вы?

— Я? — Он пожал плечами. — Я типичный ирландец. Великий Льстец.

Она сделала большие глаза.

— Но ваш акцент менее всего напоминает ирландский. Я полагаю, ваш прадедушка происходит откуда-нибудь из Скибберина или Баллидихоба. Разве этого недостаточно, чтобы быть американцем?

Она не знала, как это произошло — было жарко, и у нее немного закружилась голова, — но его правая рука коснулась ее щеки. Он держал ее лицо так, чтобы ей не оставалось ничего иного, как только смотреть в его светлые смеющиеся глаза.

— Догадываюсь, что мне предстоит небольшой роман, — сказал он. — А вы?