Шкатулка царицы Клеопатры

— Обороняться, как если бы ты отбивалась от реального грабителя. Я покажу тебе на тренировке несколько приёмов самообороны. А вообще, в любой ситуации главное — не терять головы…

***

Тимур собрался навестить Аурелию. Ради такого случая он выпросил у хозяйки своего жилья пышный букет садовых ромашек и теперь был озадачен тем приёмом, который ему оказала женщина при встрече. Никакого намёка, что ей скучно или одиноко, никакой теплоты в голосе. Застёгнутый на все пуговицы длинный сарафан. Ледяной пронзительный взгляд и ничего не значащие фразы.

— Мм-м… Э-э… А я вот тут проходил мимо, — спотыкаясь на простых словах, пролепетал Тимур.

Никогда его не обдавало огнём и одновременно сковывающим каждую клетку тела холодом. Никогда он так не нервничал, разговаривая с женщиной! Спина мгновенно взмокла, а язык стал ватным, словно чужим.

— То есть, мимо я проходил много раз: в лес по грибы и просто так, — искренне понадеялся он, что его волнение хоть как-то смягчит суровый взгляд незнакомки. — И я не мог не зайти. Вы столь прекрасны, что, конечно же, скромный букет цветов не может выразить всю глубину моего восхищения Вами. Тогда я набрался смелости, чтобы зайти… чтобы сказать… Ну, подарить Вам цветы…

Аурелия прищурилась, глядя на протянутый ей букет ромашек, и с ироничной ухмылкой произнесла:

— Я не принимаю цветов с гнилостным запахом.

— А… Какой же здесь гнилостный запах? Эти цветы ничем не пахнут! Это садовые ромашки. Их все выращивают.

Тимур демонстративно близко поднёс букет к своему лицу и вдруг с ужасом ощутил, как от цветов разит чем-то тошнотворным. Целый список оправданий разом застрял в горле.

«Вот невезение! Не мог других цветов попросить? А ведь ничем не пахли, когда их рвал! Зараза такая! Давай, выкручивайся теперь! Или от ворот — поворот! И никакого продвижения в делах!».

— Да, пожалуй, Вы правы. Цветы — вещь специфическая, они не всем нравятся, — Тимур спрятал букет за спину. — Я же чисто познакомиться зашёл. Живём с Вами на одной улице, а как звать друг друга не знаем. Я — Тимур. Имя не редкое, но новые знакомые меня легко запоминают. А Вас как зовут?

Женщина вновь прищурилась.

— Я запомню Ваше имя, Тимур. Не переживайте. И Вы тоже вряд ли скоро забудете, что общались с Аурелией. А сейчас извините: у меня много дел.

Она развернулась вполоборота, чтобы подняться на крыльцо. Тимур повернулся в том же направлении, выискивая глазами хоть какую-то возможность попасть к этой женщине в дом. В глубине крыльца, слева от двери, он вдруг увидел чучело лесной птицы.

— О! — непроизвольно воскликнул он. — Как необычно оформлено у Вас крыльцо! Это же настоящее чучело! Откуда оно?

— Вещь прежних хозяев. Я с её историей не знакома, — уклончиво ответила колдунья, поднимаясь по ступеням и не собираясь больше тратить время на незваного гостя.

Тимур хотел спросить что-то ещё, как из глубины дома раздался очень тихий и жалобный скулёж собаки.

«У неё в доме есть животные?» — промелькнуло в голове.

Однако женщина никак не изменилась в лице, словно ничего не слышала.

— Я бы на Вашем месте, — холодно заметила она, — избавилась не только от этих цветов. Трупный запах распространяется чрезвычайно быстро. Если перекинется с Вашей одежды на тело — беды не миновать! — после чего взялась за ручку двери, вошла в дом и захлопнула дверь перед носом визитёра.

Тимур вздрогнул, словно очнулся от затяжного сна. И тут же опрометью бросился прочь, подальше от пугающего его дома. Одежда источала омерзительный запах, в его мыслях всё перемешивалось, как от внушительной дозы алкоголя, глаза заволакивала пелена тумана, а желудок подавал сильнейшие рвотные позывы.

Аурелия выругалась на родном языке, а затем, убедившись, что навязчивый кавалер покинул её участок, громко позвала слуг.

— И кто из вас, бестолочей, объяснит мне: почему эта псина до сих пор жива и скулит здесь на всю улицу? Сначала без спросу притащили её ко мне домой, как будто не могли ошейник стащить с неё на месте! Теперь вновь подставить меня пытаетесь?

Кларк и Георгий испуганно поклонились повелительнице. Утаивать что-то от их госпожи было крайне опасно. Но и признание вины им не гарантировало освобождения от её гнева и наказания.

Кларк попытался отвести грозу от себя и своего товарища:

— Простите нас, госпожа. Мы побоялись прикасаться к чудодейственной подвеске недостойными руками. Думали: лучше Вы сами соберёте египетское ожерелье, не растеряв ни капли его магических свойств. Мы усыпили собаку Вашим сонным эликсиром и принесли её сюда. Кто же знал, что она проспит меньше недели? Вот, проснулась и скулить начала, проклятая. Чует, что её дом где-то близко, на волю рвётся.

— И что же думаете делать дальше? — язвительно произнесла она, делая акцент на слове «думаете».