Шкатулка воспоминаний

Клод вытащил из сумки несколько инструментов, пересчитанных у дороги. Он снял вертел и, освободив пространство на полу, разобрал его. Затем почистил все детали веточками разной толщины, обернутыми в тряпицы. Усевшись на корточках над разобранным механизмом, он подумал. Подумал еще. И еще. Несколько минут Клод ничего не трогал. Наконец он велел сыну хозяина принести зонтик, ручку метлы, уздечку и три-четыре вилки, хорошо бы железные. Юноша выудил из сумки еще несколько инструментов, зажег огонь и смастерил простенький горн. Буквально из ничего, вооружившись только утварью из сарая и буфета, Клод начал ковать. Он работал сосредоточенно: мерил, ковал, стучал, гнул, усмехался, подобно свинье на картинке, опять мерил, стучал, хмурился, чинил, прилаживал. В конце концов он улыбнулся. Улыбка означала, что Клод вернул к жизни духовку-гриль, изображенную на вывеске.

Вокруг раздавались «ахи» и «охи», а хозяин, подсчитав в уме, сколько денег сэкономил ему этот мальчик, крикнул:

– Я дам тебе столько шкварок, сколько поместится в твое брюхо, молодой человек!

– Ты этого не сделаешь, – вступился извозчик. – Парень спас репутацию твоего жалкого заведения! Он принес жертву главному святому всех вертелов, если мне не изменяет память, его зовут святой Лаврентий. Ты приготовишь нам поесть и поставишь бутылку того отличного пойла, которым славятся виноградники Бургундии. Каждый час будешь приносить к нашему столу дичь или свинину. И еще спасибо за это скажешь!!!

Через пятнадцать минут прозвенел звонок на вертеле, заявляя, что необходимо завести машину. Когда звонок прозвенел во второй раз, жир перепелов уже капал на кожу голубей, жир голубей – на мясо кроликов (цыплят в этот раз не было), а жир кроликов лился на свинью, давшую имя заведению.

Клод не только починил гриль, но и внес кое-какие изменения. Он приладил к нему часть зонтика и пару вилок. От этого возможности вертела значительно расширились: жирная куропатка и несколько каплунов размещались на свободных концах вилок.

Уютно устроившись за столом, толстяк представился:

– Меня зовут Поль Дом, я – извозчик.

Дом носил не обычное облачение извозчика, а свободные штаны, поддерживаемые толстым седельным ремнем, к которому он прицепил обрывки веревки, кружку, несколько фляжек и нож устрашающих размеров. Напившись пива, Поль завел с юношей беседу, которая и послужила началом их крепкой дружбы.

– Ты из Женевы? Нет? Я тоже. Бедные, несчастные люди, не могут даже треску приготовить!

Он разглагольствовал о Республике, пока Клод не перебил его, произнеся житейскую мудрость:

– Знавал я одного старика, который говорил: «Женевцы, мой друг, так же пусты, как их камины, так же унылы, как фасады их домов, и так же герметичны, как их пароварки!»

– Мудрый старичок, – сказал извозчик, схватив и разом проглотив перепелиную ногу вместе с костями и всем остальным. – Я всегда был особенно чувствителен ко вкусу пищи.

– Мудрый, но… – Клод запнулся. Он решил, что больше не станет думать об аббате и что молчание – лучшая политика. Кроме того, Клод знал, что его могут обвинить в воровстве, ведь он так и не доставил часы. И все же истинной причиной молчания была надежда на то, что если о прошлом не говорить, то оно будет забыто. Так обычно думают преступники, отбывающие наказание, или отверженные любовники, хотя, как правило, сие не приносит никаких результатов.

Извозчик спросил Клода:

– Ты странствующий торговец скобяными изделиями?

Клод опять запнулся. Он долго думал, как же назвать то, чем занимается.

– Нет, не торговец. – Юноша вновь вспомнил об аббате. – Старик учил меня эмалированию и ковке металла. Но я никогда не уточнял, чем занимаюсь. Аббат – тот старик был аббатом – однажды сказал мне: «Древо знаний дано нам, чтобы мы могли на него забраться. Так поднимись на его вершину! Не обращай внимания на заборы, возведенные обществом, прыгай с ветви на ветвь!»

– Просто святая обезьянка, этот твой аббат! – пошутил извозчик.

– Святая обезьянка? Да, возможно… Я был его учеником, хотя он ненавидел это слово, и до недавнего времени с удовольствием прыгал по веткам древа знаний.

– И что же тебя остановило?

Несмотря на данное себе обещание молчать, Клод намекнул на причину своего отъезда.

– По воле случая я был сбит с древа. Сбит одним ударом.

– Весьма трагично!

Принесли еще дичи.

– Хозяин, нетронутое мясо гораздо вкуснее, чем эти проткнутые насквозь тушки! Тебе стоит нанять парня, чтобы он соорудил духовку!

– А тебе стоит благодарить меня за бесплатную еду! – Владелец гостиницы злился на извозчика и на его аппетит.

– Мне совсем не сложно сделать духовку, – встрял было Клод, но хозяин уже ушел к платежеспособным клиентам.

– Не сомневаюсь, что это так, – сказал толстяк. – Мое же мастерство – в другом. Я – перевозчик грузов.

Он рассказал о своем путешествии из Лиона в Париж, отмечая любимые гостиницы, где останавливаются «не для того, чтобы спать, а дабы хорошенько подкрепиться». «Свинья на вертеле» стояла в самом конце этого списка, а несколько парижских заведений возглавляли его.