Шкатулка воспоминаний

По средам проходили ревизии и пересчет инвентаря. Ливре постоянно придумывал новые формы извращений, которые ублажали его клиентов и приводили к тому, что они покупали и брали напрокат все больше и больше литературы. Однажды секция «Аристократы» разделилась на «Любовные романы» и «Изуверские мемуары». В другой раз Клоду пришлось переставлять все книги согласно полу их главных героев. В результате получились: девицы на каторге, королевские проститутки, девочки-красотки (группа, которую Клод нашел необъяснимо привлекательной), выдающиеся насильники, состоятельные цыгане и мужчины со склонностями к болевым ощущениям. Пока Клод выставлял одни книги на полки, Ливре пересчитывал другие, тем самым проверяя работу Этьеннетты. Когда все гроссбухи приводились в порядок и на каждой книге появлялось вездесущее двойное «Л», Ливре велел Клоду разбавлять водой бутылку бренди и подметать полы в читальном зале, чтобы подготовиться к салону. В это же время Этьеннетта переваривала картофель, который учитель и ученик потребляли вечером согласно договору. Они ели быстро и без всяких церемоний. Ливре частенько пользовался случаем и между прочистками горла репетировал комментарии, предназначавшиеся для салона.

Клод почти никогда не принимал участия в собраниях. Однажды ему так повезло, что его даже отпустили пораньше. В такие вечера Клод с облегчением думал, что худшая часть недели уже позади.

Четверг был неким переломным моментом. Так как Ливре не мог поддерживать организационный порядок, находясь в стенах своего магазина, ему приходилось раз в неделю, по четвергам, покидать насиженное место за столом из красного дерева. Пока Ливре обсуждал новые проекты, заботился о вкладах, вел дела и, что чаще всего, заезжал в аптеку, Клод и Этьеннетта оставались одни в большом магазине. Этьеннетта, в силу своей застенчивости, не была способна деликатно изложить все подробности совсем неделикатных дел, поэтому Клод принимался за заказы клиентов сам. Ливре научил его, как понимать их, не выдавая при этом истинной природы Коллекции за Занавеской, и как, если клиент оказывался безопасным, раскрывать ему пароль для доступа. Пароль был простой уловкой, заставлявшей посетителей думать, что они стали членами какого-то тайного общества. В большинстве случаев это срабатывало. Пароль был таков: «Греховное облачение».

– Фраза эта, – неоднократно говорил Ливре, – раскрывает церковные корни самой занавески.

Как и предсказывал Ливре, шарм и тактичность Клода сделали его ценным дополнением коллекции издательства. И действительно, в те дни, когда продавец книг отсутствовал в магазине, количество женщин, посещавших его, заметно увеличивалось. Это не могло остаться незамеченным, так как в остальные дни в магазин заходили в основном мужчины с бледными одутловатыми лицами. С какой целью женщины наносили эти визиты – чтобы избежать встречи с владельцем магазина или чтобы встретиться с его учеником, – остается загадкой. Впрочем, невинный флирт, несомненно, возникал. Некая мадам Дюшен, к примеру, трижды спрашивала Клода, не считает ли он, что ее кожа так же бела, как бумага, на которой печатали «Женское счастье». Позже, когда та же самая мадам Дюшен получила доступ к Коллекции, ее намеки стали менее тонкими – возможно, из-за близости к непристойным книгам.

Клод не принял ни одного ее предложения и потому лишился покровительства. Этого он и добивался. Его больше устраивало пребывание в пустом «Глобусе», так он мог подолгу думать о своем или сплетничать с Этьеннеттой о возмездии, которое они обрушат на голову Ливре.

После того как продавец книг возвращался со встреч, он сочинял «жемчужины» на пятницу, читал парижские газеты и уделял немного времени своему исследованию истории имен. По пятницам Ливре не требовал, чтобы Клод снимал камзол с «юной леди». Уже это было поводом для праздника, так как ученик вырос из сего одеяния и теперь оно ужасно натирало подмышки. Камзол оставался на месте потому, что по пятницам Клод надевал свой черный плащ и бегал по поручениям. Юноша просматривал «жемчужины» и запоминал их. Затем он наблюдал, как Ливре рисовал ему маршрут на карте, изображавшей Париж с высоты птичьего полета. Проделав все это, Клод убегал сражаться с торговцами и почтальонами, по пути забегал к корректору, беседовал с потенциальными клиентами, держа ушки на макушке в ожидании новостей. Подвергаясь множеству опасностей, связанных с предприятием Ливре, он частенько шпионил за некоторыми ближайшими друзьями и лучшими клиентами издательства. Клод брал столько заданий, чтобы заниматься ими весь день, а свой маршрут планировал с учетом собственных интересов. Он носился по улицам издательского квартала слева направо, а затем справа налево, будто следовал строчкам двумерной печати. Клод останавливался, чтобы заглянуть на выставки Пьеро или разбудить Плюмо, если его маршрут проходил мимо студенческого общежития. А если позволяло время, он проводил украденные минутки, глазея на чудеса Café Mécanique.[71]