Шкатулка воспоминаний

Ливре взбесился, когда увидел, что магазин под руководством Клода процветает. «Перлы» нисколько не стеснили мальчишку, и он великолепно справился с заданием. Кое-где присутствовали намеки на то, что он позволил своему воображению вылиться наружу. Откровенно говоря, намеки были даже больше, чем просто намеки. Нововведения просто облепили стены.

– Что это такое?!

– Лестница из красного дерева удобной конструкции, – ответил Клод. Он показал, как лестница легко превращается в незаметный шест. В опорах имелись выемки для ступенек.

Ливре сорвал шест с полки.

– Принимался за «Тайны»!!! – последовал первый приказ.

Пока Клод вычищал горшок, Ливре продолжил осмотр помещения. Клод яростно протирал и полировал все и вся в ожидании приезда учителя. Увы, он пропустил третье и четвертое издания «Истории Римской империи» Глориота. Тонкий слой бондарской пыли покрывал корешок Цезаря. В ходе расследования выяснилось, что подставка глобуса слегка мутновата, а копия Катулла из Коллекции за Занавеской выставлена в витрине. Ливре нервически хлестал плеткой.

На обратном пути из Монтсеррата Ливре составил компанию богатенький и исключительно веселый мясник, который говорил большую часть пути и травил профессиональные анекдоты. Теперь, вернувшись в Библиополис, книготорговец отыгрался на Клоде и устроил ему изрядную головомойку.

– Именем Господа, что ты сделал с витринами!!! – Ливре не оценил выбор Клода. Хотя его не слишком разозлило изображение канализации, поддерживаемое двумя клизмами, он взбеленился при виде гравюры «В плену своих изобретений» с изображенным на ней рабом шестерен и блоков. Он сплюнул. – Да тебя самого надо запереть в этом аду за то, что ты сделал с моим «Глобусом»! Я буду бить тебя за это глупое неуместное оформление! – И он бил.

Дальше Ливре двинулся к гроссбухам. Этьеннетта гордо показала ему таблицы с увеличившимися продажами и займами. Вместо того чтобы похвалить, Ливре разъярился еще больше:

– А это что такое?!

– Простой пантограф.[74] Теперь Этьеннетте не надо дважды переписывать все заказы.

Ливре сломал четыре перекладины механического писца о колено.

В тот вечер торговец настоял на том, чтобы Клод остался и поужинал с ним, так как предстояло многое обсудить. Поглощая луковое пюре, он умудрился повергнуть юношу в смятение.

– Теперь ты будешь строго придерживаться моих «перлов»! Я не хочу, чтобы ты кончил, как этот твой граф Турнейский!

– Вы видели аббата? – Клод почувствовал, как его голос дрожит при упоминании бывшего учителя.

– Да. – Ливре улыбнулся. – Тяжелый случай. Судебные тяжбы валятся на него со всех сторон. А мне повезет, если я отвоюю хотя бы четверть того, на что рассчитывал. – (На самом деле аббат был должен в два раза меньше.)

Клод не мог более сдерживать свое любопытство.

– А обо мне он говорил?

– Почему он должен был говорить о тебе? У него других проблем хватает.

– Я думал о нем недавно. Часть моей лекции будет включать работу, которую мы делали вместе с аббатом.

– Лекции? Ах, ты про это. Забудь о ней. Отложи все, чем занимаешься. Я был глупцом, раз поддерживал тебя в этом. Мы должны заниматься более важными делами.

Клод внезапно почувствовал себя опустошенным. Юноша выразил свои опасения и объяснил, что вряд ли можно все отменить, так как он пригласил мадам Хугон.

Ливре взорвался:

– Ты пошел против моих «жемчужин», делая подобные приглашения!!! По какому праву ты так рискованно действовал?!

Этьеннетта вступилась за Клода:

– Он сделал это лишь с одной целью – увеличить прибыль магазина. Мадам Хугон заплатила за два лишних дня последнего проката. Она сказала, что сделала это, чтобы отблагодарить Клода. И пообещала стать постоянной клиенткой «Глобуса».

Это слегка успокоило Ливре.

– Хорошо, раз уж она придет в среду, лекция состоится.

Плюмо первым прибыл на долгожданную лекцию. Пьеро приехал позже, вместе с господином Куртюа, немецким организатором публичных зрелищ, который владел популярным восковым паноптикумом. Куртюа показывал венецианцу некоторые части собственных небольших выставок. Он согласился прийти в салон, потому что надеялся, что ученик Ливре продемонстрирует свои полезные навыки в действии. В обычной ситуации Ливре запретил бы входить в магазин дурно пахнущему таксидермисту и его другу, но правила дипломатического этикета – об этом говорилось даже в одном из «перлов» – заставили не устраивать сцен. Скоро подошли и братья Жак. Они сотрудничали с Ливре, предлагая ему типографские услуги – маленький пресс прятался за фальшивой стеной их издательства. Трое писак, ищущих вдохновения (пусть и наигранного), информант полицейского лейтенанта и юрист, помогающий Ливре обстряпывать делишки с властями, – вся эта братия наискучнейших зануд кружила по залу, попивая третьесортный ликер и рассказывая друг другу новости из третьих рук. Беседа сопровождалась приступами лицемерного дружелюбия, которые доказывали, что большинство собравшихся – давние или не слишком давние враги.