Шхуна «Колумб»

«Нашли “Колумб” в сто тридцать восьмом квадрате. Курс зюйд-ост 35. По курсу в сто семнадцатом квадрате подозрительно ведет себя пароход “Кайман”… По нашим предположениям — ждёт шхуну. На “Колумбе” заметили четверых. Один из них — Марк Завирюха. Чтобы не задерживать корабль, сбрасываем вымпел. Идем вслед за “Колумбом”. Петимко».

— Штурман, курс на «Колумб», рассчитывайте на скорость шхуны пять миль в час! — распорядился командир. Потом обернулся к комиссару: — Вы понимаете, что, если мы не догоним «Колумб», пленные перейдут на «Кайман»… и мы не сможем их взять. Они в нейтральных водах. Эх!.. Да, пойдите к пассажирам и подготовьте их. Скажите, что лётчики видели Марка. Но скажите аккуратно, чтобы не слишком волновать мать.

10. УТРО ПЛЕННЫХ

У Марка подкашивались ноги, деревенели руки. Всю ночь он простоял у руля, не отдохнув ни минуты. Помимо усталости давал себя знать и холод. Дождь промочил и пленных рыбаков, и захватчиков, но пираты выжали свою одежду, часть которой к тому же была непромокаемой, а пленные оставались мокрыми на ветру и, несмотря на август, посинели от холода. Моторист и юнга просили разрешения переодеться, но захватчики не разрешили — они знали, что через несколько часов пленные им уже будут не нужны. Ни Лёвка, ни Марк до сих пор не понимали, куда спешат пираты, и всё оглядывались, ожидая появления какого-нибудь судна, чтобы привлечь его внимание. Но море всё так же оставалось пустынным, корабли и пароходы не показывались ни поблизости, ни вдалеке. Из планов нападения на одного из захватчиков тоже не выходило ничего. Пират и шпион вели себя крайне осторожно. А к утру такое нападение стало невозможным — юнга почувствовал, что у него уже нет сил, необходимых для борьбы, да и дневной свет позволял захватчикам контролировать каждое движение пленных.

Впрочем, Марк и Лёвка могли довольствоваться тем, что значительно затормозили движение шхуны на юг. Они знали, что после шквала шхуна снова очутилась вблизи Лебединого острова. В этом их убеждал свет маяка. А если бы им стали известны еще и результаты утренних вычислений рыжего, они почувствовали бы полное удовлетворение. Во всяком случае, они заметили, как хмурятся лица захватчиков.

И в самом деле, пираты нервничали. Из-за этого шквала (как они думали) «Колумб» отнесло назад, а теперь выяснилось, что скорость шхуны вообще ничтожна и она не успеет своевременно прибыть к назначенному месту. Они опаздывали на полтора-два часа. Вряд ли пароход задержится на такое время. Перспектива остаться с этой шхуной в море еще на сутки была малопривлекательна. Всё же они спешили на условленное место, как пассажир, опаздывая на поезд, спешит на вокзал, надеясь, что состав прибыл несвоевременно или задержался.

Было одно обстоятельство на шхуне, которое одинаково, хотя и по разным причинам, волновало, раздражало и злило и захватчиков, и пленных — рубка и люди в ней. Лёвка волновался за судьбу раненого Очерета, не зная, что дело было значительно сложнее, чем он думал. Моторист поверил, что раненый заперся изнутри. Шкипера в рубку переносил он и, зная серьёзность его ранения, беспокоился, не умер ли Стах после того, как из последних, возможно, сил запер изнутри дверь.

Марк злился на Андрея Камбалу за то, что ночью не сумел выйти из рубки и напасть на захватчиков. Последние тоже поглядывали на рубку, но не отваживались на решительные меры против ее обитателей. Наутро заметили, что иллюминатор также задраен изнутри. Раненый или раненые заперлись и не проявляли желания показаться на палубе. Пираты даже были рады этому — хлопот меньше, — но в то же время и беспокоились: ведь кто знает, что могут натворить люди, когда они не связаны и не чувствуют у своего виска дуло револьвера.

Анч несколько раз пытался подслушивать у дверей рубки. Иногда казалось, что оттуда доносится шорох и даже звук голоса, но мешал треск мотора. Раза два Анч стучал в дверь, но никто не отвечал.

Когда он в последний раз пытался подслушать раненых, стоя у рубки, его внимание привлёк шум, показавшийся очень знакомым. Но шум исходил не из рубки. Анч оглянулся на рыжего. Тот стоял, задрав голову вверх. Прямо к ним с моря приближался самолёт. Он летел низко, и через минуту лётчик мог уже увидеть название шхуны и, главное, узнать, что происходит на её палубе.

Шпион сообразил, что надо немедленно создать впечатление, будто на судне все в порядке. Он хотел было заставить пленных поднять вверх радостные лица и приветствовать лётчиков взмахами рук, но, посмотрев на моториста и юнгу, понял, что из этого ничего не выйдет, а угрожать револьверами на глазах у пилота невозможно. Тогда он решил проявить абсолютное равнодушие. Приказал пирату подойти к мотористу, а сам стал за спиной юнги.