Школа 1-4

- Я - будущее, - говорит он. И голос его ужасен. - Я огненной звездой упал в родные хлеба, чтобы последнее дыхание жизни своей подарить им, подарить тебе, всем детям Родины. Я сделал вас памятью, чтобы вы вечно помнили обо мне, и тогда я вечно буду жить посредством вас, и не умру.

Наташа плачет от счастья, не вытирая своих потеплевших слез. Машина останавливается, потому что Анна Мотыгина от огненного света не видит больше дороги. Из пробоины в кузове, сделанной осколками бомбы, выбирается Люба и по грудь окунается в хлеба. Жмурясь, она закрывает глаза ладошкой, чтобы можно было хоть как-то смотреть на огненного великана.

- Ты - Бог? - спрашивает она его.

- Я - человек, - говорит он. - Я - человек, который похоронил Бога. Я человек, который перешагнул бездну. Наступит время - и все люди пойдут за мной, нескончаемым потоком, мертвые и живые. Когда-то я умер, но теперь я будущее. Будущее - это Моя Великая Смерть!

Наташа окончательно выбирается из кабины грузовика, сильный ветер хватает на ней платье. Задрав голову вверх, она смотрит на Гагарина, в лице которого, известном любому из нас, не умолкая, восстает к небу светлое пламя.

- Отец! - вскрикивает она, вздрагивая о рыданий. - Отец! - и начинает бежать к нему, рассекая на бегу руками жгучие колосья.

Люба бросается за ней. Она догоняет ее где-то на полпути, хватает за руку, и они вместе останавливаются, глядя вверх. Гагарин беззвучно смеется, стоя над ними, ветер развевает ткань его штанов и русые волосы. Все вокруг, и дерево впереди, и бескрайние хлеба, и темные фигуры мертвецов, по пояс застывшие в них, и злобно, низко рычащие танки, выезжающие со стороны города, заливает расплавленный золотой свет.

- Что же теперь будет? - дрожа, шепчет Люба, глядя в катастрофически просветленные Наташины глаза.

- Мы умрем, - отвечает Наташа, нежно улыбаясь ей. - Нас не будет, нас не будет больше никогда.

- Так должно быть? - спрашивает Люба, чувствуя, как слезы выступают у нее на глазах. Она делает шаг и прижимается к Наташе, целуя ее в мягкое, мокрое от счастливого плача лицо.

Все вокруг них охватывает пламя. Оно пронизывает их насквозь, и они дико кричат, когда их отрывает от земли, чтобы швырнуть ввысь. Обнявшись и безудержно кружась, они летят против притяжения земли, раз и навсегда вырвавшись из его оков.

- Нам не нужно было никуда идти! - тонко, до ушной рези, кричит Наташа, теряя туфельки с ног и провожая счастливым взглядом их полет в огненную бездну. - Я была ключ, ты была дверь!

Илья Масодов

Мрак твоих глаз

1. Кошачье сердце.

Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладязя бездны.

Откр. 9.1

Соня сидит на скамеечке перед парадным, сложив на коленях свои детские руки и смотрит прямо перед собой в темноту кустов. Не то чтобы она видит нечто невидимое обычному человеку, да и не то чтобы она мечтает о ч?м-то, большом и холодном как угольный айсберг, Соне чужды мечтания, потому что она не верит в наступление будущего. Справа от не? возвышается т?мный прямоугольник шестнадцатиэтажного дома, запятнаный ж?лтыми окнами, дома, в котором прошло е? мрачное детство, полное одиночества и сл?з. Е? детство, ах, какой ужас вста?т теперь с его дна.

Соня не может жить. Сон не приходит больше к ней, чтобы успокоить е? исколотое холодом сердце, опустить окостеневшие как у куклы веки, растворить хотя бы часть времени в т?плом забытьи летних вечеров тихого деревенского яблоневого сада. Бессонница Сони - это огромный зв?здный вихрь, начинающийся из е? груди и превращающий е? из человека в космический элемент, котрому отдых не нужен. Путь Сони вед?т в прошлое, и ноги е? редко касаются земли.

Соня поднимает руки с колен, подносит их к лицу и расправляет свои белые волосы, глядясь в зеркало усыпанного зв?здами осеннего неба. Ноги Сони, покрытые начиная от середины б?дер только ч?рными чулками, леденит безжалостный ветер. Они плотно прижаты друг к другу, наверное в целях равномерного распределения холода и энтропии. Через открытое окно, где погашен свет, играет радио.

Деревянная дверь парадного, на которой написано куском белого кирпича полуст?ршееся имя СВЕТА+ кажется вовсе не приспособленной для открывания, а сделанной просто для вида возможности выйти или войти. Е? обшарпанные края вросли пробившимися из-под краски занозами в косяк, ручка давно уничтожена, и на уровне человеческого лица в двойной фанере пробита неправильной формы дыра, видимо кошки, птицы или другие целеустремл?нные звери процарапали сквозь фальшивое место себе настоящую дорогу.

Мимо Сони медленно проезжает машина, обливая кусты лимонной кровью фар. Она останавливается у соседнего дома и гаснет. Никто не выходит из е? отшлифованного ледяным ветром корпуса, голова водителя спокойно опускается на руль. Соня вста?т со своего места и движется вдоль кустов по линии, близкой к евклидовой прямой, асфальт неприятно колет сквозь чулочную ткань е? ступни, лиш?нные туфель, так что Соня жалеет о непрошедшем дожде.