Школа 1-4

Двое военных сволакивают мешки из фургона к яме и вытряхивают из них вонючие детские трупы. Тело Зины, перекатившись через плечо, утыкается коленом в землю и застря?т на склоне, водителю приходится сбросить его на дно пинком ноги. Непристойно раскинув ноги, девочка валится на труп Надежды Васильевны, забрызгавший Ольгу Матвеевну кровью из своей разбитой головы. Другие трупы сбрасывают по воздуху, взяв за плечи, и они падают друг на друга с чавкающими глухими шлепками, протекая т?мной гнилой кровью. Водитель ругается матом, жмурясь от летящего в глаза снега.

Катю вытряхивают из последнего мешка. Снег падает ей в сжатое смертельной судорогой лицо, попадая в раскрытый рот. По шее проходит лиловый рубец от колготок.

- Это та, что удавилась, - говорит водитель. - Уже опухла, сука.

- Слушай, Вовка, погоди, - П?тр вдруг расст?гивает штаны, начиная тихо, воркующе смеяться. - Погоди, Вовка, гляди. Рот раскрыла, она пить хочет, он сме?тся, широко уперев ноги над Катиной головой, и пускает мочу, целясь девочке в рот. От смеха он попеременно переста?т попадать, пробрызгивая дорожкой семенящих капель по лицу. Моча вс? же быстро наполняет рот девочки и переливается через губы. - А теперь, Вовка, смотри фокус, - говорит П?тр, встряхнувшись и пряча. Он приподнимает одну ногу и наступает ею Кате не живот. Катя вдруг сильно, хрипло рыгает, бульканьем выбрасывая мочу изо рта маленьким родничком. Водитель с руганью отшатывается от не?.

- Да не шарахайся, дурило, - хохочет П?тр. - Это ж газы ртом вышли. Я надавил, газы вышли. А ты дурак испугался. Давай скинем.

- Да ну тебя на хуй, - мрачно говорит водитель, поднимая лопату. - Сам скидывай.

- Да помоги ты, ?лки зел?ные, - с удивлением разводит руками П?тр.

- Говорю, сам скидывай. Какого хрена ты на не? ссал?

- А шо такое? Она же никому не расскажет, - сме?тся П?тр. - Правда, детка? - П?тр приседает, бер?т Катю за ноги, протаскивает по земле и, крякнув, швыряет е? в яму. - Тяж?лая, блядь, - вздыхает он, снова выпрямляясь. - Ну если я ссать хотел, так что мне, до города терпеть? А то, что на не? ссал, на девчонку, так это по ошибке. Не заметил, еб?на мать. Что тут видно в темноте, а она лежит, как колода. Так что ты уж, брат, извини.

Водитель молча упирает лопату и наседает на не? ногой. Они зарываю яму, ничего не говоря, только тяжело дышат. Лезвия лопат с металлическим харканьем врезаются в холодную землю, намет?нную кучей на краю ямы, комья сыпятся вниз, покрывая голые тела мертвецов стохастической рябью помех, словно они разъедаются ветром сухого гниения и порывами растворяются прямо на глазах. Вскоре трупы уже не видны под слоем земли, а двое с лопатами вс? продолжают бросать комья на то место, где они были когда-то, чтобы никто не смог отличить его от других лесных мест, чтобы оно поросло обычной травой и древесной молодью, чтобы вылупились тут одной осенью из-под мха грибы, и чтобы память человеческая не нарушала постепенного вростания корней, выделяя здесь могилу, потому что все могилы на земле вс? равно теряются, а трупы, некогда заложенные в них, вс? равно рассыпаются в прах, и нет по большому сч?ту нужды их вспоминать.

Когда яма сравнивается с поверхностью почвы, они утаптывают место захоронения сапогами и нагребают на него давно умершую траву, оторванную от земли ещ? во время углубления ямы.

- Ветками надо забросать, - замечает П?тр.

Водитель с размаху втыкает лопату в грунт, чтобы освободить руки для новой работы. Под его ногами, под тяж?лым рыхлым слоем земли, где он не может видеть и слышать, в грязной ношенной одежде, которую никому даже и в голову не приходило для дальнейшего использования снять, судорожно сжимается детское тело, выворачивается и еле различимо стонет от нечеловеческой, тупо порющей живот боли, и кровь вытекает изо рта на щеку, маслянистой, ч?рной струйкой, и сырая ч?рная земля засыпается в поменявший положение рот, потому что вс? там, ниже земли, ч?рное, нет там места свету, там прячет природа только то, что уже не нужно и должно стать бесформенной м?ртвой нефтью будущей жизни, и ещ? тех, кто трудится над разрушением формы, поедая погреб?нным руки, рты и глаза. Режущий удар лопаты. Катя снова начинает жить.

Они уходят прочь, неслышно ступая сапогами в угольную пыль умирающей осени, они уходят, и она переста?т чувствовать их живое тепло, только влажное тепло м?ртвых, гниением своим согревающих е?, словно она - их единственная надежда, словно они и умерли ради того, чтобы она жила. Катя лежит под земл?й, закрыв глаза, вс? вокруг не? молчит в повальной глухоте, только с тихим, неровно пузырящимся шипением киснут трупы и где-то высоко, за стеной земли, падают бумажные снежинки, совсем не холодные, как вода после мороженного. Катя лежит неподвижно и ни о ч?м не думает, только странное удивление застыло в ней, как же вс? изменилось со времени е? смерти, словно она никогда и не жила здесь.