Школа адвокатуры

Если бы присяжные представляли из себя машину, можно было вложить в нее факты с одного конца и вынуть их из другого в виде готового ответа; все было бы совершенно просто. К сожалению, решения присяжных не создаются этим путем. Прежде всего, надо представить ваши доказательства в правдоподобном виде, затем убедить присяжных, что факты представлены верно или что они могут принять их за верные. Это далеко не так просто, как кажется с первого взгляда. Здесь уже чувствуется первая трудность, если не почувствовалась уже немного ранее. Судья иногда делает попытку согласить стороны еще до судебного следствия. Он может предложить вам не возражать против удаления одного из присяжных или указать иной компромисс, не удовлетворяющий ни вас, ни вашего противника. В таких случаях надо руководиться собственным здравым умом. Вы знаете дело много лучше, чем судья, успевший только пробежать его. Никогда не поступайтесь принципом или интересами вашего доверителя хоть на полушку ради того, чтобы заслужить благоволение председателя, и, главное, помните, что, раз дошло до суда, лучший путь к миру — это бой.

Мне пришлось слышать слова одного необыкновенно проницательного и дальновидного судьи, обращенные к старшему адвокату: «М-р Джонс. По вашей вступительной речи я думал, что истец был вор; теперь вижу, что ответчик дурак; ему придется заплатить; стоит ли затягивать дело дальше?»

Иск был об убытках за противозаконное лишение свободы! Нужно ли говорить, что как первая, так т вторая догадка почтенного председателя оказались неверными. Если у вас нет шансов выиграть дело, вы, конечно, с готовностью пойдете на мировое соглашение; если шансы за вас, вы с безупречной любезностью отклоните всякие предложения.

Следует всегда помнить, что одна из самых трудных сторон адвокатского искусства состоит в умении распознавать побуждения человеческих поступков, а между тем эти побуждения в значительной степени являются руководителями адвоката. Если вам не удастся открыть их, вы будете работать в темноте, и если выиграете дело, то только благодаря какой-нибудь случайности.

Если бы мы могли заглянуть в душу каждого из двенадцати присяжных заседателей, мы, вероятно, нашли бы не менее двенадцати различных оснований их ответа. Этот заранее готов был верить одному свидетелю, тот — другому; третий не верил ответчику, потому что у него был «сомнительный вид»; четвертого подкупило обращение истца; пятый слыхал что-то не к чести одной из сторон,— и так далее, вплоть до двенадцатого, который подал голос «уже заодно со всеми», просто потому, что он очень приятный и любезный человек.

Многое может зависеть от утреннего завтрака или от пищеварения присяжного. У многих присяжных, наперекор всем данным дела, существует представление, что истец всегда должен получить что-нибудь с ответчика. Иные думают, что он должен быть прав, ибо иначе не стал бы возбуждать дело, так же, как подсудимый должен быть виновен, ибо иначе не стоял бы за решеткой.

В большинстве судебных процессов, если не во всех, существует какое-нибудь основное обстоятельство, от которого зависит решение дела.

Это основное обстоятельство надо найти прежде всего и отвести ему надлежащее место. Все доказательства и все факты должны быть подчинены ему. Иногда случается, что место главного обстоятельства занимает другое мнимо существенное обстоятельство. Нечего говорить, что такая ошибка бывает роковой для тех, кто не умеет уберечься от нее.

Возможно, что противник сумеет искусственно сузить предмет спора. Если вы поддадитесь этой уловке, вам будет очень трудно вернуться к первоначальному спору; это вернейший признак, что вы не усвоили азбучных правил судоговорения.

В глазах молодого гения это кажется столь невероятной ошибкой, что никто никогда не мог бы сделать ее. Не ошибается, однако, только тот адвокат, который ничего не делает. Вести судебные дела не так просто, как бить в барабан; если бы можно было рассказать все ошибки опытных адвокатов, то начинающий сказал бы, что опыт оставляет их очень несовершенными и что наше искусство скорее притупляет, чем развивает наши способности. Ошибки более всего сознаются теми, кто уже почти не делает их. Несомненно одно: совершенство недоступно для адвоката; все, что мы можем сделать,— это научиться немногому, отучившись от очень многого.

Оратор может идти разными путями во вступительной речи. Прямой путь ближе всего ведет к решению. Известный навык в риторике, необходимый для того, чтобы самая речь была приятна присяжным, и умение расположить доказательства так, чтобы все намеченные вами обстоятельства казались верными,— вот признаки искусного вступления.

Примут ли присяжные ваше толкование фактов или нет, это почти всецело зависит от вашего умения; чтобы достигнуть этого, надо согласовать между собой собранные доказательства и придать вашим толкованиям вид действительных фактов; художник сказал бы — это искусство мешать краски.