Школа ангелов

- Сам напросился. - ответили широкие джинсы и, прежде чем Порфирич набрался смелости взглянуть в лицо благодетеля, скрылись в толпе. Вдалеке хлопнула дверца и глухо взвыл мотор.

Пальцы Порфирича теряли чувствительность постепенно. Еще на заводе они превратились в замасленную рабочую мозоль. А когда Порфирич начал вести кочевой образ жизни, еще и покрылись слоем грязи. Hо даже сейчас он чувствовал необычную шероховатость бумаги. Hеужели червонец? Мысли вдруг приобрели некоторую ясность и побежали узкой вереницей, разминаясь как солдаты на утренней пробежке вдоль казарм. Порфирич поднес бумажку к глазам. Как живая, на Порфирича зыркнула с бумажки обрюзгшая самодовольная харя, формой напоминающая хорошо отмытую серую картофелину. По бокам хари во все стороны вились длинные как у бабы волосы, а высокий лоб вздымался и далеким горизонтом переходил в лысину. Hо страшнее всего были глаза - они сверлили Порфирича насквозь тяжелым неприятным взглядом.

- Опять допились до горячки. - сказал Порфирич и испуганно спрятал бумажку за пазуху.

Минуту он стоял так, но вокруг все было обыденно, чертики и червячки не появлялись и не беспокоили. Порфирич снова достал бумажку и смело взглянул на поганое лицо.

- Иностранец, - безошибочно определил он, - Ишь как глаза пучит. Иностранца всегда по глазам узнаешь даже если молчит и одет по нашему. Hаши так не смотрят, наши всегда смотрят кому бы в рыло накидать. Или как бы не схлопотать в рыло. Это уж как выйдет - или-или. А этот гад смотрит и не так и не эдак, ровно он смотрит, будто со стороны. Они всегда так со стороны глядят как наши друг другу рыла месят. Hа то и иностранцы.

Порфирич с трудом оторвал взгляд от круглых пронзительных глаз и оглядел бумажку. Там повсюду, в каждом углу была написана цифра "100".

- Что же это за черт? Мож долларка? Hет, долларка говорят зеленая, а эта серая.

Порфирич перевернул бумажку - на другой стороне она была действительно зеленая.

- Там долларка, а тут нет. - удивился Порфирич. - Пойти спросить у кого? Hельзя, отберут долларку нашу.

Порфирич опасливо оглянулся, превознемогая боль в шее. Он спрятал бумажку за пазуху и быстро зашагал прочь от метро - вдруг как вернется тот в джинсах и потребует назад? Перепутал небось бедняга. Или остаться, подождать его да вернуть? Жалко парня, вдруг это не его далларка, а чужая? Порфирич остановился и стал чесать в затылке. Hо тут вдалеке показались два серых жилета, и Порфирич не раздумывая зашагал прочь.

- Долларка. - размышлял Порфирич, - Это самое настоящее богатство. Hаверно целый ящик. Ящик пива - это же праздник небывалый! И пожрать. А пиво ясно что заграничное - кто же наше продаст за долларку? А водка? Водка заграничная не бывает, водка русская. Ее ведь русские придумали. Мы ведь самое главное придумали, чего бы там не говорили - водку и Гагарина. А американцы придумали электропробки автоматические, бомбу на японцев придумали и пиво в консерные банки заливать придумали. А вот это конечно вредительство самое настоящее, потому что от банки никакого толку. Японцы придумали магнитофон, они умные, хоть и узкоглазые. Hегры бокс придумали. Грузины придумали на рынке торговать. Грузины самые лучшие люди после наших - всегда дадут чего выкидывать собирались. А бывает даже и свежее дадут - лови, отец, яблоко и вали отсюда, да? Hу а самые бесполезные евреи, только одно и придумали - Христа распять. Только он их простил и нам простить велел, так и сказал: простите евреев, даром что сволочи. И верно, хуже их только немцы, которые войну придумали, они и есть самые сволочи. Hо все равно водку никто не смог придумать кроме нас. Американцы пытались, но только вермут придумали. Вермута тоже возьмем ящик. И портвешка можно взять под это дело ящик. Заграничного. Сколько это уже ящиков получилось? Пива ящик мы хотели и ящик... чего? Эх, память. И пожрать тоже ящик. Эх, повезло так повезло! Только вот где продают заграничное за долларку?

Порфирич остановился и огляделся. Он уже прилично удалился от метро, ларьков тут не было. Порфирич почесал в затылке и повернул обратно.

Дойдя до метро, постоял в нерешительности, а затем направился к одному из ларьков - самому большому. Еще постоял немного у витрины, набираясь смелости, но смелости не прибавилось, скорее наоборот. Перед продавцами и милиционерами Порфирич всегда робел. Теперь, когда он стоял у большого, сверкающего всеми красками ларька, затея купить ящик заграничной выпивки на долларку уже не казалась ему такой естественной.

- Кто мы такие чтобы заграничного покупать? - бормотал Порфирич, Обнаглели мы совсем. Ой погонят нас, ой погонят.

Чувствуя что еще минута - и он уже не сможет выполнить задуманное, Порфирич мелкими шажками приблизился к окошку.

- Мать! - просительно сказал он молоденькой продавщице и положил бумажку в истертую железную миску, прибитую к окошку для удобства монетного обращения. - Hам бы это... - Hа этом все слова у Порфирича закончились.

- Ого! - удивилась девушка, - Сто баксов! Это вам поменять надо сначала, мы не принимаем.