Школа боевой магии. Том 1 (СИ)

Мне нужен был совет!

И тут я вспомнил, что Григорий Ефимович серьёзно болен. Из-за меня между прочим! И если он сейчас в том же состоянии, что и утром, то я попал.

Может, подойти к Агафье Ефимовне?

Но я сразу же отмёл эту мысль. Она хорошая тётка и сестра Григория Ефимовича, но, блин… Чем она может мне помочь? Ну да, она умеет лечить и вкусно готовить, но мне нужно совсем другое.

Игорь Петрович или Боря? Может, обратиться к ним?

Я представил, как подхожу и говорю: «Здравствуйте, я должен совершить теракт, подскажите…»

Да они меня на месте прихлопнут!

Капитан Ерохин само собой отметается. К нему я пойду в самую последнюю очередь.

Арик? Да, он классно умеет планировать, он на раз вычисляет слепые пятна в системе наблюдения и может обойти охранников. Но… Я очень хорошо знал своего друга. Похулиганить в супермаркете — это норм. А тут… Я так и видел выпученные глаза своего Аристарха Тринадцатого и отвращение на его лице. Нет, к Арику я с этим не пойду.

Артём? Илья? Николай?

Да, они дольше меня в школе, знают и умеют гораздо больше, чем я, но… Не мог я к ним обратиться за советом. Только не к ним!

Короче, всё мимо!

Единственный человек, у которого я мог попросить помощи — это Григорий Ефимович. Может, Агафья Ефимовна уже его исцелила? Она же быстро залечила мне руку. Такой глубокий порез был, и уже почти ничего не осталось. Да и ссадина на скуле Григория Ефимовича быстро сошла. Может и тут тоже?

Я поневоле вспомнил, как Григорий Ефимович стёр рукой мои каракули, как потом застонал от боли, как берёг руку, пока шли к Агафье Ефимовне, как потом мы с ней вели его чуть живого до кровати… Нет, мало вероятно, что он от такой раны оправится быстро…

Очнулся я в холле торгового центра. Того самого, о котором говорил Сан Саныч.

Я стоял посреди зала, рядом с фонтаном. Вокруг меня ходили люди. И мне казалось, что все они знают, что я должен сделать. И кто-то торопится побыстрее пройти мимо меня. А кто-то, наоборот, демонстрирует мне детей или свои отношения с близкими людьми, чтобы мне стало стыдно.

Блин! Мне было стыдно! Мне было мерзко! Я чувствовал себя последней сволочью, готовой отнимать чужие жизни! Сволочью, готовой взорвать этот торговый центр к чертям собачьим! И ради чего? Ради того, чтобы свободно заниматься магией…

Я смотрел на фонтан. Он искрился, журчал и дарил прохладу. Вокруг разливалось радужное мерцание. Струйки стекали… Струйки стекали слишком правильно, я бы сказал направленно. Брызги летели в разные стороны, но… но не долетали до людей, хотя по законам физики должны бы!

Магия? Неужели тут тоже использована магия? Но как тонко! Как красиво! Как незаметно! Я раньше не замечал… А если бы я не задумался об этом сейчас, то и не увидел бы.

И я новыми глазами оглядел холл.

Тут везде было полно магии, но она пряталась, старалась быть незаметной, чтобы её не запретили…

Не запретили, блин!

Но если закон о запрете магии примут, то фонтан высохнет, и исчезнет красота. Во всяком случае, большая её часть.

Я посмотрел на людей, которые проходили мимо, и впервые в жизни увидел ауры. И у многих аура была мерцающая, как фонтан… Я понял, это люди, одарённые магией! И их было немало! И что, они все через две недели могут стать вне закона? Вне закона, блин!

Этого нельзя допустить! Потому что лишить мир магии — это лишить его красоты.

Как сказал Сан Саныч? Невозможно излечить, не причинив боль? Стоматолог сверлит зуб, чтобы поставить пломбу, хирург делает надрез, чтобы удалить опухоль, реаниматор пропускает через тело больного электрический ток, чтобы вернуть его к жизни…

Но цена этому — жизни людей. Это нормальная цена?

Я не знал, нормальная ли это цена. Я даже не знал, готов ли я к действиям. Потому что, блин, я не был готов! И мне не с кем было посоветоваться. Вот и всё, что я имел на этот счёт. И стой-не стой, а ситуация сама собой не рассосётся.

Я развернулся и пошёл к джипу. А что ещё я мог сделать?

Хотя, я знаю, что мог бы — я с огромным удовольствием сожрал бы сейчас чего-нибудь покалорийней. И желательно первое, второе и третье, но…

Я не знал, можно ли просить водителя отвезти меня в столовую. Да и смысл? Денег у меня не было, не за свой же счёт он меня кормить будет?

От мыслей о еде у меня разболелась голова и скрутило живот. Голод был таким сильным, что я даже удивился: мне приходилось пропускать завтрак и обед, но, чтобы вот так мучиться — не припомню, чтобы было что-то похожее.

И тут Дёма принялся вылизывать мне руку, и я на минуту отвлёкся, а потом понял, что голод я чувствую не свой — меня терзал голод Чёрного. Он хотел жрать! И я представил, как он жрёт неповинных людей, и меня передёрнуло. Ну уж нет! Этого я ему не дам!

Мне его было жаль. На самом деле жаль. Но не мог я убивать людей. И это не обсуждалось. Я спросил у него, подойдёт ли ему что-то другое, но в ответ пришло только одно слово: «жертва». А ещё всплыл образ древнего капища с идолами в низине, а вокруг много змей…

Чёрный внутри меня жаждал жертвы. И я не знал, что с этим делать. Вообще не знал. И игнорировать не мог, потому что, блин, я чувствовал его жажду, как свою.