Школа чувств (СИ)

— Не удержусь всё-таки и скажу это: ты совсем дура? Чтоб бабочек прихлопнуть, надо тебя… надо заняться с тобой любовью.

— Ты хотел другое слово сказать, но не стал, почему?

— Потому что с тобой я милый и нежный.

— Я это ценю, Саша.

— Лучше бы ты меня хотела, Маша, — передразнивает он её.

— Для тебя это так важно?

— Безусловно. Я мужчина, если ты заметила, и мы с тобой оба совершеннолетние, и мне трудно сдерживаться, когда ты вот так близко сидишь и гладишь мою руку.

— А ты поцелуй меня.

Морозов откидывается на спинку стула и складывает руки на груди:

— Ну нет, Мария, никаких поцелуев до тех пор, пока ты не скажешь «Я тебя люблю»!

— Но почему?

— Тебе нравятся наши поцелуи?

— Да, это очень приятно.

— Так вот — это мой шантаж.

Она откусывает крекер, а оставшийся кусочек отдаёт Александру.

— Знаешь, если бы кто-нибудь услышал наш разговор, то подумал бы, что мы ненормальные, — говорит девушка.

— Мы и правда такие, — соглашается он. — Разве нормальный человек будет просить другого пробудить его чувственность? Разве нормальный человек будет терпеть от своей девушки такое равнодушие?

— А я твоя девушка?

— Даже не сомневайся! — он крепко прижимает её к своему плечу. — Моя! И я обязательно дождусь, когда ты это осознаешь.

— А ты мой тёмный ангел-хранитель.

— Чего? — насмешливо тянет парень.

— Тёмный ангел. Внешне чёрный, в глазах других опасный, а на самом деле очень хороший.

— Книжек ты, Соловьёва, перечитала и фильмом пересмотрела. А зря. Жизни надо учиться не по печатным изданиям.

— Жизни меня ты будешь учить, хорошо? А крылья я у тебя уже видела.

— Господи, что за бред?

— А тогда, в раздевалке, когда ты накидывал на себя чёрное полотенце, мне на миг показалось, что у тебя за плечами крылья.

— У тебя очень богатое воображение! Почему бы тебе его не привлечь для решения своей проблемы?

— Тут воображение не помогает, — вздохнула девушка.

— Ты сама непосредственность.

В этот момент администратор приносит Машино пальто — чистое и пахнущее свежестью. Уже провожая девушку домой, Александр спрашивает её:

— Когда ты уезжаешь?

— Через восемь дней, вернёмся шестнадцатого октября в обед.

— Буду держать за тебя пальцы. У меня, кстати, шестнадцатого открытый чемпионат области по плаванию. Жаль не успеешь вернуться.

— Ты потом отдельно для меня проплывёшь.

— А ты отдельно для меня станцуешь.

Он смеётся и трётся о её нос своим, но не целует.

— Беги, а то замёрзнешь. Шарф завтра принесёшь в школу.

Он долго стоит возле её дома, глядя на окна, покачиваясь на носках и о чём-то напряжённо думая.

7

С утра школа опять кипела. Оказалось, на вчерашней осенней дискотеке кто-то из старшеклассников принёс травку, и в мужском туалете была такая задымлённость, что сработала пожарная система. Танцы быстро прекратили после приезда пожарных и полиции, но виновники уже все разбежались. И вот сегодня с утра искали зачинщиков и вызывали в кабинет директора всех по очереди.

Первого, как ни странно, сразу вызвали Морозова, который вышел из класса, похохатывая в предвкушении завучевского разочарования. В принципе, он бы и в классе мог объяснить, что вчера не был на дискотеке, но очень уж ему не хотелось сидеть на литературе.

Вернулся он не сразу, и Маша уже начала волноваться. Но когда его довольное лицо появилось в дверях кабинета, она выдохнула спокойно.

— Что так долго? — шёпотом спросила она.

— Повеселился от души.

— Это как?

— Меня даже не спросили, где я был вчера, начали сразу с запугивания, что всё знают, и я могу не закончить школу. Я им давай свои права зачитывать.

— Зачитывать?

— Маш, я же общество готовлюсь тоже сдавать, подучил кое-что уже. Вот по памяти и шпарил. Ну мы таким вот образом поприпирались минут пять, а потом я и выдал, что с часу дня меня в школе не было. Немая сцена, как говорится.

— Как маленький, честное слово, — нахмурилась Маша.

К концу урока пришли и за ней. Как только Александр услышал её фамилию, то дёрнулся в сторону вызывающего учителя:

— Её вчера на дискотеке не было, нечего её вызывать.

— Ты, Морозов, за себя отвечай, а администрация разберётся, кто был, а кого не было.

— Она не пойдёт, — упрямо повторил Саша, удерживая порывающуюся встать девушку за руку.

— Да ладно тебе, — тихо просила она, — мне не трудно, я схожу.

Весь класс смотрел на них.

— Хорошо, только говори сразу, что тебя там не было и обратно.

— Поняла, папочка.

Но до конца урока Маша так и не вернулась, не было её и на перемене. Морозов затолкал её тетради и учебники в сумку и, подхватив Настю, пошёл разыскивать девушку, которая по телефону сообщила подруге, что сидит в школьном зимнем саду.

— Что случилось? Ты почему в класс не вернулась? Зачем здесь прячешься? — засыпала её вопросами Настя. Морозов же подошёл молча и присел на корточки перед Машей:

— Рассказывай!

Она была грустная и тихая. Посмотрела на подруга, севшую рядом на диванчик, потом взглянула на Сашу, ждущего ответа, и вздохнула:

— Они мне столько всего про тебя наговорили.

Он перевёл дух.

— Всего-то? Я уж думал…

— А что хотели? — перебила его Настя.

— Чтобы я перестала общаться с Сашей.

— Это почему?