Школа для негодяев

— Двадцать пять, — предложил он.

— Вы хотели сказать, тридцать?

— Двадцать пять, и точка.

Поломавшись для виду, я поздравил чувака с покупкой. Мы в любом случае оставались в прибыли, а величина куша — да без разницы.

Мы сунули магнитофон в багажник того типа, он отсчитал двадцать пять фунтов и вручил их Крысе. Я освободил приятеля от бремени денег, дабы он не надорвался под их тяжестью, и спрятал купюры подальше, в задний карман.

— Ну, будьте здоровы, ребятки, — подмигнул чувак. — Меня зовут Мартин, вот номер моего телефона. Звякните, если вдруг в вашей школе найдется еще какая-нибудь ненужная аппаратура.

— Ага, счастливо, — сказали мы и на том распрощались с нашим новым приятелем (позже мы стали его звать Барыгой Мартином).

— Целый четвертак! — довольно улыбнулся Крыса. — Получается по двенадцать с полтиной на каждого.

— Это ты так посчитал; в жизни, братишка, все немного сложнее, — отозвался я.

Лицо у Крысы вытянулось, поэтому мне пришлось объяснить ему законы этого мира. Не буду приводить полностью свой монолог, так как он был слишком цветистым (и почти всю пургу, которую я гнал, не разобрал бы никто, включая меня самого). Коротко скажу, что Крыса получил свои десять фунтов, а я, соответственно, пятнадцать. Это же сразу было ясно, правда?

— Идем, — сказал я, — надо еще порыться в урнах.

Следующие пятнадцать минут мы выбирали из мусорных баков шуршащие пакеты из под чипсов и обертки от конфет, расправляли и разглаживали их. Набрав достаточное количество, мы отправились обратно в Гафин. Фантики были нужны для осуществления второй части моего плана, и очень важной, благодаря которой мы рассчитывали выйти сухими из воды. Впрочем, об этом чуть позже.

Мы вернулись в школу тем же путем, которым покинули ее, вылезли из класса через верхнее окошко и, очутившись в коридоре, аккуратно поставили на место пластины из матового стекла. Потихоньку поднявшись на второй этаж, мы обнаружили, что все по-прежнему не отлипают от телевизора.

— Перемотай туда, где его прокручивает через мясорубку! — послышались голоса, и я заметил, что счетчик магнитофона для удобства обнулен на начале именно этой сцены, чтобы ее можно было пересматривать вновь и вновь.

— О нет, нет! Что вы делаете? Нет, не трогайте эту кнопку! А-а-а-а-ааа!!! — орал герой фильма, в который раз превращаясь в котлету.

— Обалдеть, — восхищенно пробормотал Шпала, ухмыляясь во весь рот.

— А где Бочка? — спросил я, обводя взглядом гостиную.

— Пошел подрочить, — сообщил Тормоз, не отрываясь от экрана.

Краем глаза я заметил в углу Четырехглазого, подозвал его к себе и сказал, что пришло время для обещанного дельца.

— Вымани Бочку из нашей комнаты и задержи на пять минут, понял?

— А как мне его выманить? — заморгал Четырехглазый.

— Не знаю. Спроси, например, не его ли пятьдесят пенсов закатились под диван в гостиной.

— Какие пятьдесят пенсов? — Очкарик оглянулся на диван.

— Да нет там никаких денег! Сделай так, чтобы он полазил под стульями, перебрал все подушки, заглянул под ковер… в общем, задержи его, лады?

— Лады, Бампер! — От гордости, что ему дали задание, Четырехглазый даже покраснел.

Он отправился в нашу комнату, чтобы прервать приятное занятие Бочки (увы, зазря), а когда тот вышел в коридор, незаметно проскользнули в спальню и сделали все необходимое.

— Отличная работа, мистер Макфарлан, — сказал я и пожал Крысе руку.

— Согласен, отличная, мистер Банстед, — согласился Крыса, и мы порадовались удачному завершению дела. Черт побери, порой жизнь не так уж и плоха!

8. Сладкое возмездие

Честно говоря, я рассчитывал, что назавтра разразится скандал. Крики, вопли, поиски, тумаки — короче, я ожидал, что денек будет горячим, но утро началось спокойно. Решив, что пропажу еще не обнаружили, я, как обычно, встал с кровати, натянул на себя одежду, побрызгал в лицо водичкой и спустился вниз на завтрак.

Чьи-то жадные лапищи уже почти опустошили миску с глазированными хлопьями, поэтому мне пришлось довольствоваться обычными. Я положил себе хлопьев, щедро сдобрил их сахаром, размешал в ледяном молоке и сел за стол напротив Крысы.

Несколько минут спустя к нам присоединились Трамвай и Четырехглазый, и мы принялись набивать хлебальники в непривычном молчании. На голове у Четырехглазого темнела ссадина. По-видимому, таким образом Бочка выместил свое недовольство по поводу ненайденного полтинника. Я перебросил Четырехглазому монету в один фунт и посоветовал ему побаловать себя коробком спичек.

Увидев, как Четырехглазый поймал монету, Бочка за соседним столом подозрительно прищурился, гадая, за какие это заслуги я дал очкарику денег.

— Потерпи немножко, скоро все узнаешь! — подмигнул ему я.

Бочка в замешательстве похлопал глазами. Он уже понял, что скоро что-то должно произойти, но не предполагал, что именно.

— Всем отнести посуду и немедленно собраться в классе у мистера Грегсона! — рыкнул Фодерингштайн.

Мы с Крысой обменялись многозначительными взглядами.