Гарри остановился и посмотрел на нее. Его широкое гладкое лицо было спокойно. Он взъерошил свои светлые волосы, чуть прикусил губу, задумался, а потом тихо сказал:
— Мидж, мы должны сделать это сейчас. Сейчас самое время. Ты хотела дождаться нужного момента. Вот он и пришел. Разве не так? Разве не так?
Мидж прекратила скулить и вздохнула — глубоко, удрученно и даже раздраженно. Она порылась в сумочке, вытащила оттуда платок. Копна ее волос упала вперед, обнажив белую шею.
— Гарри, — пробормотала она, — пойдем в спальню.
Мидж использовала этот эвфемизм, если хотела заняться любовью, и никогда не выражалась прямо.
— Ты пытаешься отвлечь меня, — сказал Гарри, но внезапно почувствовал, что очень устал и что его переполняет желание.
Зачем они тратят силы на споры? Боже милостивый, ну почему они сами делают себя несчастными?
— Гарри, не мучай меня.
— Ну ладно. Но мы скоро исправим это, и все будет хорошо. Дорогая, любимая, любовь моя, единственная, не плачь! Я никому не дам тебя в обиду до конца света, ты это знаешь. Я тебя люблю.
— Господи… я так устала…
— И я тоже. Идем. Хватит ругаться. Подними голову. Будь умницей. И бога ради, не подходи больше к Стюарту. Ну, я вижу, ты и сама не собираешься это делать.
Он открыл дверь спальни. Почти всю комнату занимала просторная двуспальная кровать под хлопковым покрывалом с массой мелких цветов.
Мидж подняла глаза, протерла их и сказала сонным голосом:
— Понимаешь, я, наверное, должна встретиться с ним еще раз.
Гарри повернулся.
— О чем ты, черт побери? Зачем? В этом нет никакого смысла. Ты прекрасно знаешь, что мне эта идея отвратительна.
— Но я должна с ним встретиться еще раз. Для меня его мысли невыносимы. Я хочу, чтобы он перестал мучить меня.
— Мидж, не убивай меня такой чепухой. Вспомни, кто он есть.
Мидж зевнула, лицо у нее сморщилось, как у котенка.
Гарри шагнул к ней и легонько подтолкнул вперед.
— Ты устала и немножко спятила. Все было слишком ужасно. Сейчас тебе станет лучше. Я позабочусь о тебе. Иди сюда, иди к Гарри, войди в глубокую воду.