Школа добродетели

Я написала вам немало страшных писем. Страшных писем, рожденных моим страшным горем. Я чувствовала, что вы должны в полной мере осознать то, что сделали. Мне сообщили, что вы осознали. Ничто не вернет мне сына. С такими вещами приходится жить каждый день, каждую минуту. Я не могла не писать вам тех писем. Теперь, кажется, необходимости в этом нет. Я знаю, что вы всю жизнь будете помнить случившееся. А я должна собрать свое горе, а не растрачивать его на обвинения. Меня попросили сказать, и вот я говорю искренне и с глубокой печалью, что прощаю вас. Может быть, бессмысленно говорить такие слова, но после всех прошлых писем я, кажется, должна произнести их если не ради вас, то ради кого-то или чего-то другого. Я представляю то состояние, в котором вы пребываете, и сочувствую вам. Как вы, возможно, знаете, я скоро уезжаю, а когда подводишь итоги своей жизни, какой-то умиротворяющий жест не помешает. А за вас ходатайствовал ангел.

Дженнифер Уилсден.

Визит вашего брата принес некоторую пользу. Передайте ему.

Эдвард никак не мог поверить, что такое замечательное событие произошло на самом деле. Он еще раз внимательно перечитал письмо, изучая и взвешивая каждое слово. Да, это было хорошее письмо, благотворное письмо, приказ об освобождении. Упоминание о Брауни могло быть открытой дверью. Дверь! Теперь он мог прийти туда в любую минуту. Постучать в дверь миссис Уилсден и найти Брауни! Прежде он боялся предстать перед миссис Уилсден, а еще больше боялся, что потерпит поражение, что его выгонят с проклятиями и он ничего не узнает. Теперь же, хотя он и будет чувствовать себя неловко, миссис Уилсден вряд ли откажется сообщить ему о том ангеле, что ходатайствовал за него, или даже предъявить его лично! Да, более вероятно, что Брауни находится там, в этом доме, и ждет его прихода. Наверное, она почувствовала необходимость убедить свою мать простить Эдварда, прежде чем снова увидеться с ним.

Эдвард не мог сдержать радость. Метафора была абсолютно точной: он чувствовал себя так, будто его разрывало от этой самой радости, она струилась из глаз, из ушей, изо рта и со ступней его ног. Он поднялся на ноги, закрыл глаза и лоб руками и крепко держал себя, чтобы эмоции не захлестнули его целиком. Постоял так некоторое время, не двигаясь и глубоко дыша. Потом пошел к раковине и стал тщательно бриться. Рука его дрожала. Растягивая губы под бритву, он посмотрел на свое безумное ухмыляющееся лицо. Не мешало бы помыть голову, но сейчас ему было не до этого. Он протер лицо и откинул назад со лба темные длинные волосы. Какими темными и яркими были его глаза! Он снял хлопчатобумажный джемпер и принялся искать галстук, раскидывая ногой бумаги на полу. Тут он заметил последний лежащий на кровати нераскрытый конверт с адресом печатными буквами и решил, что надо посмотреть и его. Там оказалось письмо от Брауни.

Мой дорогой Эдвард!