Школа добродетели

— А то ты не знаешь. Я думаю, в тебе есть какая-то жестокость. Ты отрицаешь все. Как смерть. Что ты ответил Мередиту?

— Когда он говорил мне о вас? Сказал, что это невозможно.

— Почему невозможно?

— Я не думал, что вы способны на такое. Или что вы способны вовлечь в это невинное дитя.

— Ты полагаешь, что я развращаю Мередита. А я думаю, это делаешь ты. Тебе нужны эмоциональные отношения с ним, ты хочешь, чтобы он был в твоей власти, и ты облачаешь это в одежды нравственности, словно ты сам — учитель или пример высокой морали. Но ты ничего не знаешь о детях. И о себе. Ты не знаешь, что люди — сложные и таинственные существа. Ты тупой инструмент, ты жесток, гордыня сделала тебя жестоким. Твои отношения с Мередитом закончатся ужасной, мучительной драмой. Я советую тебе перестать встречаться с ним… Или ты слишком влюблен?

— Я не влюблен, — сказал Стюарт.

— А если я попрошу тебя немедленно прекратить ваши встречи?

— Надеюсь, вы не сделаете этого.

— А если я… ладно, оставим… Ты так себя настроил. Тебе надо вернуться в реальный мир.

— Думаю, это следует сделать вам. Ваш роман с моим отцом — это что-то вроде сна. Вы можете превратить его в реальность, если расскажете обо всем мужу. Тогда, возможно, вы сумеете понять, что делать дальше.

— Ты ничего не знаешь. Ты ничего не чувствуешь. Полюбить — значит вдохнуть в себя новую жизнь. А ты, кажется, выбрал смерть.

— Я думаю, вам следует вдохнуть в себя жизнь, осознав, как сильно вы любите Томаса и Мередита.

— Для чего ты поехал в Сигард? Это что-то вроде заговора? Ты все испортил своим появлением, своим существованием, тем, что ты — это ты. Кто ты вообще такой? Чем ты занят, все время валяешься в постели? Делаешь вид, что собираешься совершить что-то великое, но ты и пальцем о палец не ударил. Ты просто испуганный невежественный мальчишка, боящийся реальной жизни. Так отправляйся в монастырь и укройся там!

Мидж, сидевшая на кровати Стюарта, поднялась и собралась уходить. Плащ она не снимала. Она даже шляпу не сняла и только теперь о ней вспомнила: сняла и снова надела.

Стюарт на протяжении всего разговора стоял. Теперь он отодвинулся и повернулся спиной к двери.

— Погодите. Скажите мне правду, зачем вы приходили. Не могу поверить, что вам так нужно было высказать мне все это… и выставить себя передо мной в таком свете…

— Ах, какие замечательные слова! Ты понимаешь, что постоянно обижаешь других людей? Я пришла, потому что… ах, ты причинил столько боли мне и Гарри. Вряд ли он когда-нибудь сможет тебя простить.

— Вы хотите сказать, это потому что я поехал с вами в машине?

— Потому что ты оказался в Сигарде и увидел нас в том положении.

— Когда вы выдавали себя за мистера и миссис Бентли?

— Ну конечно, ты все-все запомнил. Не упустил ни малейшей детали.

— Это просто совпадение.

— Я тебе не верю. Я пришла к тебе, потому что думала: может быть, если я посмотрю на тебя и скажу тебе, сколько вреда ты нам причинил… сколько боли принес, я смогу забыть об этом, избавиться от моих ночных кошмаров. Но я вижу, ты не понимаешь. Ты стал персонажем из страшного сна, жутким призраком. Я хотела увидеть, какой ты на самом деле — ленивый, глупый, неуклюжий дурак…

Стюарт отошел в сторону и открыл дверь.

— Мне жаль, — пробормотал он. — Очень жаль. Я все понимаю. Пожалуйста, я не хочу, чтобы у вас были кошмары по ночам.

Мидж прошла мимо него, и ее каблучки застучали по лестнице.

Стюарт сел на кровать. Он и в самом деле понимал, и ему было тяжело. Ему была ненавистна мысль о том, что для кого-нибудь он может стать призраком из кошмара. Его очень расстроили слова Мидж о Мередите. Он попытался отвлечься от мыслей о проблемах отца и о Мидж в роли мачехи. Стюарт потер руками лицо и решил, что ему нужно побриться.

Он переселился сюда несколько дней назад и уже успел почувствовать, насколько был защищен у отца, в доме своего детства. Будучи студентом, Стюарт жил в разных местах, включая и эту самую комнату, где обосновался теперь. Но тогда все было иначе, тогда у него была простая обычная цель. Потом все согласились, что это хорошая идея — жить независимо на студенческое пособие, не дома, но все же рядом. Теперь, хотя он и не предполагал, что изгнан навсегда, обстоятельства вынужденного бегства тревожили его. Стюарт испытывал особое чувство одиночества; может быть, это была часть процесса взросления, еще не пройденного им, как считали разные люди. Томас предупреждал Стюарта, что его поймут неправильно. Сейчас Стюарт осознал, как его воодушевляло и поддерживало собственное решение и сколько еще предстояло решить. Он вспомнил письмо Джайлса Брайтуолтона, его умное насмешливое лицо. Сможет Стюарт когда-нибудь объяснить все Джайлсу?