Школа двойников

Лизавета машинально помечала нужные блоки информации. Она любила работать с компьютером, поскольку пришла на студию на излете телетайпной эры, когда редакторы и ведущие еще бродили по коридорам, обмотанные рулонами желтоватой бумаги, – телетайпные ленты кроились и перекраивались. Надо было прочитать все информации и из тысячи выбрать нужные десять-пятнадцать. За сводки новостей сражались ведущие выпусков, выходящих в разное время. Информашки старались перехватить пронырливые администраторы. Из-за них интриговали и вредничали. Телетайпная лента тогда была предметом первой необходимости – ее использовали как скатерть на дружеских пирушках, на ней писали служебные и личные записки, неприхотливые сотрудники находили и другое, иногда называемое прямым, применение желтой плотной ленте с темными точечками необработанной целлюлозы и текстами «тассовок». Долгое время ТАСС, «уполномоченный заявить», был единственным информационным агентством на территории СССР, и именно название этого гиганта стало словом, обозначавшим любое сообщение агентства. Так что телетайпы и Телеграфное агентство Советского Союза повлияли на газетно-телевизионную жизнь и с лингвистической, и с бытовой точек зрения.

Теперь телетайпные аппараты кажутся такой же древностью, как и этрусские вазы, – их отправили в ссылку на склад, чтобы не пропали и могли бы порадовать археологов третьего тысячелетия… В комнате, где гремели шумные аппараты, устроили видеотеку. А все корреспонденты и редакторы стройными шеренгами отправились овладевать компьютерной грамотой, часто не вполне владея грамотой обыкновенной.

Компьютеры сделали жизнь журналиста проще. Компьютеры и особенно глобальные и локальные сети должны были превратить журналистов, по крайней мере, телевизионных, в любителей тишины и покоя: выбрал информашки, составил текст, переслал редактору, получил его обратно с правкой, исправил по-своему, заслал обратно, потом, тоже при помощи кнопок, отправил уже согласованный материал на телесуфлер, тоже с некоторых пор компьютерный. И ни гугу. Тишь да гладь, да божья благодать.

Но природа телевизионной работы не терпит тишины. Телевизионным людям необходимы азарт и общение. Иначе зрители, с которыми они общаются, умрут от скуки. Поэтому журналисты, вооруженные новейшими технологиями, продолжали переругиваться и перешучиваться давно испытанным старым способом – вслух. И гвалт в горячие часы стоит в редакции просто невероятный.

Пока Лизавета отбирала информашки, умный компьютер показал, что готов текст международного обзора. Она вывела на экран творение Кирюши Долгого. Переводчик и специалист по иностранным делам не любил свою фамилию и норовил преобразиться в примитивного Долгова, но языкастые репортеры мешали. Уж больно подходящей была «натуральная» фамилия Долгого.

Лизавета глянула на экран и тут же крикнула:

– Кирюша, зайди ко мне на минуту.

Приглашение пришлось повторить трижды. Наконец в комнату вплыл долговязый, белобрысый и белозубый Кирюша. Модная короткая стрижка, безмятежная улыбка и полная отрешенность делали его похожим на очаровательного недоросля «а ля Митрофанушка».

– Привет, Кирюша, – ласково поприветствовала гостя Лизавета.

Обозреватель Долгий очень болезненно реагировал, если его начинали ругать с места в карьер. В этом случае он мрачнел, погружался в себя, как улитка прячется в свой прочный домик, и достучаться до зачатков Кирюшиного разума уже не было никакой возможности. Ругали Кирюшу часто. И все, кто это делал, в том числе Лизавета, успели изучить его привычки. В данный момент Лизавета собиралась раскритиковать три сюжета из четырех, написанных международным обозревателем Долгим. Свой первый вопрос Лизавета постаралась сформулировать как можно аккуратнее:

– Кирюша, скажи, пожалуйста, вот тут у тебя написано – «Иордан». Что это за страна Иордан?

Обозреватель Долгий пожал плечами:

– Ну, эта… там еще король умер в прошлом году.

Кирюша ответил верно, похороны короля Хусейна освещала вся мировая пресса.

– А как по-русски называется эта страна? – терпеливо гнула свою линию Лизавета. Сей вопрос они с Кирюшей обсуждали уже не раз.

– Так и называется! – беззлобно оскалился Кирюша. Он был человек сугубо мирный, ссориться не любил и откровенно страдал, когда к нему приставали с разными пустяками.

– Кирюша, – с напором произнесла Лизавета, – мы же об этом говорили, по-английски все правильно – Jordan, а по-русски…

Кирюша обижено набычился.

– Как же по-русски? – Лизавета подождала секунд сорок и ответила сама: – Иордания.

– Но ведь и так понятно, – резонно заметил обозреватель Долгий.

– Ты должен быть точным. Не ровен час – твои географические новости доведут до инфаркта какого-нибудь учителя, а бдительные пенсионеры снова будут звонить мне и объяснять, как называется Иордания. Заметь: мне, а не тебе. Ну, поправь…

Кирюша, пыхтя, вставил в текст две буквы, причем сделал это так, чтобы ни у кого не оставалось сомнений – он уступает грубой и тупой силе.