Школа гейш

— Это твоя судьба — ублажать мужчин, — жестко продолжал он. — Так что от тебя не убудет быть со мной поласковей сегодня, не так ли?

Она запахнула кимоно:

— Нет, господин Такухати. Я не буду с вами «поласковее».

— Почему?

— Не хочу. Вы можете взять меня силой, но по доброй воле я вам не отдамся.

— Отдашься тому, кто больше заплатит? — зло спросил он. — А ты знаешь, как все это происходит, маленькая принцесса? Думаешь, все будет красиво, нежно, романтично? Или что тебя выберет сам сёгун?

— Я не наивна, господин Такухати. Но я не позволю опозорить себя. Майко, которая не сумела сохранить целомудрие до выпуска, никогда не станет гейшей. Только дешевой шлюхой.

— Какая разумная девочка, — издевательски протянул он и залпом допил вино. — Я не собирался забирать твое целомудрие. Есть много других способов. Тебя уже научили играть на флейте?

Наглая улыбка господина Такухати свидетельствовала лучше любых слов: под «флейтой» он имел в виду совсем не сякухати, на которой Мия и вправду любила играть.

Да как он смеет?!

— Нет! — Она отступила, ускользнув от жадных рук.

— Не учили? Какое упущение. Нужно будет исправить.

Уроки госпожи Итико включали в себя искусство минета. Ученицы обучались ему в мире грез, который создавал для них маг «Медового лотоса». Не познавшая прикосновений мужчины Мия умела многое. Она была лучшей во всем.

— Я не нуждаюсь в дополнительных уроках, господин Такухати.

Теперь на его лице появилась настоящая злость. Еще полчаса назад под этим яростным взглядом Мия пожелала бы забиться в угол, спрятаться. Однако сейчас она вдруг поняла, что ее страх перед этим мужчиной растворился. Мия выступила против него и смогла устоять.

Почему он не стал прибегать к силе? Почему ограничился словами?

Она чуть не задохнулась, когда поняла почему.

— Ты учишься в моей школе, — процедил директор. — Ты принадлежишь мне. Так что будь послушной шлюшкой — встань на колени и покажи, чему тебя научили.

Тут Мия чуть не рассмеялась:

— Школа принадлежит не вам — гильдии. И я принадлежу гильдии. А вы — вор и пытаетесь забрать то, что вам не принадлежит. — По тому, как изменилось лицо мужчины, она поняла, что попала в цель.

— Умная, да?

— Я недаром первая ученица, господин Такухати, — сказала Мия, пряча улыбку.

Он снова приблизился и вцепился в ее волосы, заставляя смотреть ему в лицо. Его взгляд давил, как пресс давит спелые сливы, но Мия не отвела глаз.

— И в чем же ты первая? — Его губы презрительно скривились.

— В музыке, чайной церемонии, каллиграфии, искусстве составлять хокку и икебаны… — ровным голосом перечисляла Мия. Горячее дыхание касалось ее губ, синие глаза светились магией, наполнявшей тело мужчины.

— …сегодня будет состязание по танцам. И на нем я тоже стану первой.

Это прозвучало хвастливо, но пренебрежение, с которым господин Такухати слушал рассказ о ее успехах, разозлило Мию. Он словно показывал всем своим видом, что любое ее искусство и сама она — ничто перед его статусом, магической властью и знатным происхождением. Мия же себя ничем не считала.

— Станешь первой?

Она выдержала его взгляд:

— Стану.

Если на то будет милость Амэ-но удзумэ, но этому мужчине нельзя показывать сомнение, или он подомнет, сотрет, уничтожит Мию.

— Ты слишком уверена в себе для безродной девки. — Господин Такухати сощурился, а потом коварно улыбнулся. — Слушай, первая ученица, как насчет пари? Если ты победишь, я оставлю тебя в покое. Если проиграешь, покажешь мне все, чему тебя научила Итико.

Опасность! Где-то в его словах таилась ловушка. Но где?

Директор не судит состязания, это делают гейши-наставницы. И у него нет власти приказать им судить нечестно. Почему же он тогда так уверен, что Мия проиграет? Она и вправду хороша в танцах, одна из лучших среди майко…

— Подумай, — все с той же улыбкой добавил господин Такухати, — сколько у меня возможностей испортить жизнь строптивой лучшей ученице, чтобы научить ее послушанию и скромности.

— Я согласна на пари, господин Такухати. Прошу, разрешите мне удалиться. Я должна подготовиться к состязанию.

Он выпустил ее волосы.

— Иди.

Только покинув комнату, Мия позволила себе бессильно сползти по стене. Ноги не держали, руки тряслись при одном воспоминании о случившемся.

Зачем она это сделала? Зачем согласилась на безумное пари?

Она вздохнула и начала медленно собирать волосы, чтобы уложить их заново в узел.

Теперь она не вправе проиграть!

С солнечными лучами во двор пришло тепло. Туман еще стоял над сопками, стелился меж сосен, но здание школы, низкое и приземистое, с чуть загнутыми вверх краями крыши, уже прогрелось. Солнечный свет рябил, отражался от водной глади маленького пруда с лотосами. Если бы не порывы пронзительного зимнего ветра, можно было бы поверить, что пришла весна. Но рано, пока рано.

Солнце гладило крыши маленьких домиков, где ночевали и жили наставницы и ученицы.

Мия медленно обула сандалии-гэта и вышла из здания. Прочие ученицы вместе с наставницами сейчас завтракали в столовой, но ей после разговора с директором кусок не лез в горло и не хотелось слушать чью-то веселую болтовню.