Школа гейш

Ничего, заветные слова уже сказаны. Сейчас Дайхиро вручит письмо, и можно будет поговорить о еде и ночлеге.

Он расслабился и оттого слишком поздно заметил, как в трактир вошли несколько самураев в полном боевом облачении. Лишь когда они пересекли зал и остановились рядом, Дайхиро заподозрил неладное.

– Ты! – Оборотень обернулся, но сзади никого не было. Никаких сомнений: толстый палец главы отряда указывал именно на него. – Пойдешь с нами. Именем сёгуна!

«Ах ты чурбан самханский, дубина наивная, бестолочь шпионская!» – мысленно возопил оборотень в адрес Джина, а вслух возмутился:

– Уверен, что вы ошиблись, господа самураи! Что может быть нужно сёгуну от нищего монаха? И разве можно во дворец в таких лохмотьях? – Он одернул обтрепанную полу кимоно. – Давайте я тут поем, отдохну, а вы мне приличной одежды принесете…

Тануки привычно мел чушь, а укрытые в складках одежды пальцы комкали и рвали злополучное письмо.

Бежать! Уничтожить улику и бежать, пока не поздно! Место встречи оказалось ловушкой, явка провалена, а искать в незнакомом городе чужеземных шпионов – гиблое дело. Пусть самханец сам разбирается со своими соотечественниками и тайной службой сёгуна. Он, Дайхиро, на такое не подписывался!

– …ужасно есть хочется, просто сил никаких нет, – пожаловался он и в доказательство своих слов сунул в рот изорванное послание и проглотил, не жуя.

Вкус у письма был премерзкий. «Ты мне за это еще заплатишь, самханский прихвостень», – мысленно пообещал Джину оборотень, стреляя глазами налево и направо.

Выход белел прямоугольником незакрытой двери, манил обещанием свободы.

Глаза главы отряда зло сузились.

– Взять! – скомандовал он.

– Морда треснет! – Тануки ухватился за завязки шляпы и, порвав их, швырнул тростниковый конус в лицо предводителю, а сам упал на четвереньки, и, стремительно теряя человеческий облик, дал деру в сторону двери.

Крик «держи шпиона!» ударил в спину, что-то громыхнуло – шумно, весело. Дайхиро даже успел мысленно посетовать, что не увидит безобразия, которое натворила второпях брошенная иллюзия. Эх, поглядеть бы, как воины сёгуна ловят сразу десяток маленьких монахов, разбегающихся в разные стороны.

Тануки был уже у двери, на пути к свободе стояла только подавальщица с подносом в руках. Он чуть сдал в сторону, огибая ее, но коварная девица в последний момент выставила ногу. Оборотень споткнулся, полетел и больно приложился лбом о порог.

Последним, что увидел Дайхиро, был деревянный поднос, стремительно опускающийся ему на голову.

Глава 6 Прощай

Джин проснулся от прикосновения к щеке. Мия стояла рядом, на коленях. Распущенные волосы волнами укрывали ее тело.

– Здравствуй, милый, – прошептал нежный голос. – Я вернулась.

– Мия! – Он сел, испытывая облегчение, желание обнять ее и отругать как следует. – Я волновался.

Он не видел ее уже пять дней и сходил с ума от беспокойства. Навернул не один десяток кругов у забора школы, выискивая брешь в наложенном Такухати заклятии. Тщетно. После побега тануки генерал накрыл территорию школы куполом. Защита не остановила бы Джина, но пару раз из-за ограды он слышал негромкий голос девушки, и это успокаивало. Жива, здорова.

И все равно он каждый вечер до темноты дежурил у стен в надежде, что Мия появится.

В последний вечер ожидание закончилось долгим ночным переходом к оговоренному в письме месту встречи с резидентом Самхана. По расчетам Джина тануки уже должен был выйти к месту явки и передать послание. Самханец понимал, что, заявляя о себе подобным образом, становится уязвим. Утечка информации почти неизбежна, а на Джина завязано слишком многое. Денежные, политические, военные интересы первых лиц двух государств. Но он знал главу агентурной сети как человека умного и умеющего держать нос по ветру. Поэтому очень рассчитывал, что тот поступит в точном соответствии с инструкциями в письме.

Лишь бы тануки не подвел.

На явке никого не было. Джин прождал до рассвета, потом вернулся в заброшенный храм – поспать хотя бы пару часов. И снова идти караулить Мию.

Но она пришла сама.

Мия положила руки ему на плечи. Запах сандала и мускуса пощекотал ноздри, завитки волос скользнули по незнакомому кимоно. Ярко-алому, праздничному, с золотой вышивкой.

…Что-то было не так.

– А я скучала, – промурлыкала девушка, бросив на него призывный взгляд сквозь ресницы. На мгновение у Джина перехватило дыхание от ее красоты.

– Я же говорил тебе не ходить одной по гора… – начал он, но девушка приложила тонкий пальчик к его губам. А потом прижалась и поцеловала.

Нежные губы, хищный язычок. Сладкая… она была такая сладкая. И смелая, совсем не как на источниках. Узкие горячие ладошки легли на грудь Джина, погладили, нырнули под кимоно.

И все потонуло в душном запахе сандала и мускуса.

Он стиснул податливое хрупкое тело, ощущая какую-то звериную жажду обладания. Войти, ворваться в нее, растерзать, взять. Не было нежности и заботы, как в прошлый раз. Только дикая похоть. Вожделение, от которого темнеет в глазах, биение пульса в висках, тяжелое возбуждение в паху, которое нужно сбросить – сейчас, немедленно.