Школа на краю земли

Стоит ли говорить, что ранее мы не предпринимали ничего подобного? Помимо прочего, нам нужно было еще и заранее договориться с официальными лицами, которые обеспечили бы нашему нестандартному грузу благополучный проход через тщательно охраняемую таджикско-афганскую границу. Добиться этого было бы невозможно без помощи человека, который оказался нашим самым верным помощником в Вахане.

Еще за несколько недель до выступления перед высокими гостями, в том числе и адмиралом Мулленом, в Пушгуре, Вохид Хан начал переговоры со своими коллегами, представителями таджикских сил безопасности, о возможности предоставить одноразовые пропуска участникам проекта по закупке и доставке материалов для киргизской школы. Вохид – человек известный и уважаемый по обе стороны границы, но, несмотря на это, таджики поначалу не хотели идти нам навстречу. Дело в том, что именно через южные рубежи Таджикистана чаще всего проходят маршруты наркокурьеров, везущих героин, а также контрабандистов оружия и даже работорговцев, живым товаром которых нередко оказываются дети. По этим причинам пограничный контроль здесь особенно строг.

Таджикская сторона пошла на уступки, только когда ей были предоставлены абсолютные гарантии того, что все пойдет по заранее оговоренному плану: Вохид Хан пообещал лично сопровождать грузовик на всем пути его следования. Такое предложение нельзя было отклонить, не нанеся выдвинувшему его человеку личного оскорбления. Однако, чтобы выполнить эту миссию, командиру бадахшанских пограничников надо было отложить все дела и на довольно долгий срок сложить с себя свои повседневные обязанности. Но с точки зрения Хана, это дело было важнее всех других. Это был его долг – долг моджахеда.

К тому моменту мы еще не утрясли все детали (окна и двери были заказаны в Ишкашиме, но их не успевали подготовить к отъезду «КамАЗа» в Таджикистан). Но это не беспокоило Сарфраза. Он понимал, что если в Бозаи-Гумбаз невозможно добраться с одного какого-то конца, то нужно «атаковать цель» со всех четырех сторон света одновременно. Чтобы построить школу на «Крыше мира», с юга через Иршадский перевал придут плотники и каменщики из долины Чарпурсон. Цемент и дерево привезет грузовик, сделав крюк на север в Таджикистан, а потом пробравшись через границу в восточную часть Коридора. А 20 000 долларов для финансирования финального этапа строительства приедут с запада – в карманах Сарфразова жилета.

Весь этот план обсуждался по пути из долины Панджшер, где адмирал Муллен только что открыл новую школу в селении Пушгур. Мы с Сарфразом прикинули, что если мы не станем засиживаться в Кабуле и выедем в Бадахшан сразу, то прибудем в Бозаи-Гумбаз до того, как караван яков доставит собираемый Вохид Ханом груз. Это даст нам возможность исполнить все формальности и поучаствовать в джирге с Абдул Рашид Ханом и другими киргизскими старейшинами. А строительство можно начать на следующий день. И, если все пойдет как надо, рабочим удастся возвести стены и положить крышу до наступления зимы, когда снегопады заметут все дороги и отрежут эту область от внешнего мира.

Но тут возникла еще одна проблема.

– До конца недели нет ни одного рейса из Кабула в Файзабад, – сообщил Сарфраз, когда мы прибыли в столицу.

– И что же делать? – спросил я.

– Добираться на машине. Правда, дороги, ведущие на север, небезопасны, – объяснил мой друг. – Нам придется проехать Кундуз, а там идут бои с активизировавшимися талибами. Но если мы хотим быть в Бозаи-Гумбазе вовремя, у нас просто нет другого выхода.

– Ну что ж, тогда в путь, – был мой ответ. – Будем добираться в Бадахшан, как в прежние времена.

* * *

Мы выехали на следующий день рано утром, наняв «Тойоту» с давно знакомым и проверенным водителем по имени Ахмед. Прошло три года с тех пор, как я последний раз добирался в Бадахшан на автомобиле. Меня поразили произошедшие за это время перемены. В 2003-м, когда я впервые направился на север по этой трассе, все вокруг напоминало о недавно прошедшей войне. Вдоль дороги тянулись полуразрушенные здания, а в земле скрывалось столько противопехотных мин, что было страшно ступить на обочину. Но сейчас сельская местность постепенно возвращалась к жизни.

На полях работали крестьяне, взошли пшеница и ячмень, разрослись персиковые сады, появились виноградники. Можно даже было в какой-то момент поверить, что в Афганистане воцарились абсолютный мир и благоденствие.

Шоссе оказалось ровным, недавно отремонтированным; ехать по нему было приятно. В десять вечера мы миновали туннель Саланг, а через три часа остановились, чтобы выпить чаю в Пули-Хумри. Это был родной город Абдула, мальчика-сироты, который чинил радиатор нашего внедорожника во время моей первой поездки на север. Мы спросили, не слыхал ли кто о нем, но никто ничего не знал. И мы двинулись дальше.