Школа наемников

Роман подобрался, как панцирник перед прыжком. Будь у него шерсть — дыбом встала бы. Он пошуршал в кармане, вытащил бумагу. Свернув папиросу, чиркнул зажигалкой, затянулся. Красный уголек высветил его сосредоточенное лицо. Роман затянулся еще раз, выпу­стил дым через нос и только тогда переспросил:

— С Битым?

— Не догадываешься, о чем? — Артур сунул в рот тра­винку, разжевал и сплюнул — горькая. Он не курил, ему запах табака не нравился. И кашлять надрывно, как па­почка Шакал по утрам, не хотелось.

Роман щелчком отбросил самокрутку.

— Но... они же с отцом... Мы же здесь вместе прята­лись, кусок хлеба делили! — Голос дал «петуха».

— Хлеб-то делили, — проговорил Артур и зачем-то на­тянул на голову болтавшуюся за спиной шляпу, — а вот золото никак не поделят. Точнее, мой батя никак не по­делит. — И снова сплюнул.

— Ваша Олька малая чуть с голоду не померла, моя мамка ее грудью кормила, — продолжал Роман, будто не слышал. — И брата покойного, и ее... Как же?..

— Не знаю. Потому я и здесь. Завтра ночью за вами придут. За всеми. Так что будь готов.

Воцарилось молчание. Вдалеке завел трель сверчок, откликнулся второй. Ветер посвистывал в выпотрошен­ных салонах легковушек, колыхал истлевшие занавески самохода. С шелестом пронеслось перекати-поле. Заст­рекотал ползун. Роман шагнул к Артуру, обнял его и по­хлопал по спине.

— Спасибо, друг, я этого никогда не забуду.

— Что делать будешь? — Артур неловко высвободил­ся из объятий.

— Отец решит... Я пойду, да? И так времени мало. До встречи... или прощай. Сам понимаешь, больше можем и не свидеться.

— Удачи, друг!

Ссутулившийся Роман побрел к сендеру, обернулся и помахал воображаемой шляпой. Рыкнул мотор, и маши­на понеслась к холмам, над которыми плыла луна, то выныривая из-за туч, то прячась за ними.

Домой Артур не спешил. Во-первых, не хотелось ви­деть батю, Ингвара Хитрого, как он сам себя прозвал (все за глаза величали папаню Шакалом, и Артур был полностью с ними согласен. В открытую не нападет, размер не тот, а вот ночью подкрасться — это в его сти­ле). А во-вторых... Артур и сам не мог понять, что «во- вторых». Просто мерзкое чувство, будто он что-то те­ряет. Хотелось вымыться и уснуть.

Вдалеке взвыл панцирный волк, ему ответил второй, потом третий. Пора уходить, эти твари умеют бесшум­но подкрадываться.

Артур выжал газ и включил фары — свет полоснул по дороге, во мрак метнулась тень, сверкнув рубинами глаз. Проклятые мутафаги! Только ведь с Романом из­вели стаю. Придется деревенских пинками на охоту вы­гонять, а деревенские только в кабаке, за надежными стенами, смелые, не то что Роман.

Волки бежали за сендером на почтительном рассто­янии, а возле ограждения из сваленных и спрессован­ных остовов машин отстали. Артур помнил, как все вы­жившие после нашествия мутантов чинили забор, обма­тывали колючей проволокой; дети тоже участвовали, исколотые руки потом долго болели и гноились. Жал­ко было бросать хорошее место, всегда полноводный колодец; к тому же здесь останавливались все, кто ехал в Москву с востока и юга, со стороны Омеги.

Поначалу тяжко приходилось. Общими усилиями по­строили длинный одноэтажный дом, больше напомина­ющий барак: каждой семье по комнате, всего восемь се­мей. Сейчас в этом доме бордель. Потом за бараком со­орудили кузню, а при въезде, прямо возле дозорной башни, сарай для скотины, плавно переходящий в кры­тый навес для уцелевшей техники. Вскоре рядом вырос­ла гостиница, тоже похожая на казарму, и каждая семья принялась обустраивать свой быт. Штырь и Ян, отец Романа, застолбили участки неподалеку и перебрались туда, остальные покорились Ингвару. Еще жить негде было, ютились в хижине, а Ингвар где-то раздобыл сам­ку маниса, она отложила пять яиц, из них проклюну­лись три детеныша, так возродилась известная на всю округу манисовая ферма. Сейчас она под самым ограж­дением, подальше от жилья, потому что твари жутко во­няют. Помимо скотников с семьями и шлюх, в подчи­нении бати двадцать с небольшим охранников, а в га­раже — два самохода и четыре сендера. Появилась даже диковинная остроносая машина о трех колесах — бое­вой трицикл. Сколько манисов, мулов и овец на ферме, Артур не вникал.

На этот раз Грымза отпер ворота, едва к ним подка­тил сендер.