Школа наемников. Враги по оружию

Споткнувшись, Лекс успел сгруппироваться и покатился по иссушенной земле. Отдышался, перевернулся на спину и уставился на стремительно белеющее небо — над горами появился край раскаленного солнечного диска.

Сейчас Кир, наверное, уже пришел в себя и на карачках ползет умываться к ручью. Надо было сломать ему еще что–нибудь помимо носа, чтобы не мешал, а то ведь он упрямый, будет путаться под ногами. На миг пришла мысль, что Кир следил за ним и понял, где находится тайник, но Лекс отверг ее: по идее, схрон далеко отсюда, и там он был один, это точно.

Пошатываясь, курсант повернул назад. Совсем от жары мозги расплавились, он же за Витой шел! Воспоминания о ней были далекими и глупыми, но казались единственными настоящими. Вон два камня, похожие на нерукотворные ворота, узкая лазейка, тропинка ведет вверх. А вот и поляна… Взмахнув кожистыми крыльями, с клекотом взлетел вспугнутый падалыцик и принялся нарезать круги в небе.

Посреди поляны зияла дыра — кто–то попался в ловушку. Значит, ночью приходили волки, шастали вокруг, выли… А Вита была тут одна, без оружия, жалась к стене и боялась, что не доживет до рассвета…

— Вита! — прохрипел Лекс, но никто не ответил. — Вита?

Кто–то попался в ловушку, и не возле камней, а недалеко от пещеры. Лекс двинулся вперед, ногами расшвыривая ветви и траву. Время будто остановилось, как во сне, когда нужно спешить, но не можешь сдвинуться с места. Лекса будто удерживали, оттягивали назад. Возле самой ямы Лекс зажмурился — пахнуло смертью. Нет, он не гибели боялся, а необратимости. Вита ушла, смог ла выбраться и ушла в деревню, ее можно найти; там, в яме, на колья нанизан волк. Еда. Мясо.

Вдох–выдох — разлепить веки — шаг вперед. Нет, в яме не мутафаг. Волосы волнами рассыпались по плечам, голова опущена, ноги подогнуты, растеклась лужа бурой крови. Правая рука судорожно сжимает кол, еще два кола торчат из земли позади спины.

— Вита? — позвал Лекс, еще не веря.

Женщина не шелохнулась.

Тогда он, помогая себе руками, плавно соскользнул на провалившуюся траву и очутился за кольями, как за оградой. Потянулся к девушке, чтобы проверить, бьется ли сердце, и отшатнулся: на него смотрели пустые глазницы. Падалыцики в первую очередь выклевывают глаза.

Почему Гус не сказал ей, что тут опасно? Почему?!

Ярость ослепила, Лекс принялся вырывать колья и выбрасывать наверх.

Смерть Виты была быстрой — хотелось так думать. Падая, она завалилась на спину, и колья пробили поясницу, почки. Положив труп на бок, Лекс уселся рядом и сжал виски. Его первая женщина, а он не смог ее уберечь. Надо–то было — предупредить! Проклятый Гус. Убить. Размазать по стенке. Стереть в порошок!

Над головой, гортанно каркая, кружил падалыцик. Лекс схватил автомат и дал по нему очередь, но промахнулся. Тварь спикировала на скалы. Метнувшись в пещеру, он вышвырнул все Гусовы пожитки, нашел более–менее приличную шкуру, замотал в нее Виту и решил прямо в яме забросать камнями. Хорошая будет могила, глубокая.

Возле скалы была навалена куча камней, словно ктото знал заранее, что так случится, и готовился. Лекс складывал обломки в дырявую Гусову куртку, тащил к могиле и высыпал, стараясь не смотреть, как они укрывают женщину, которая еще вчера была живой. Теплой. Настоящей.

Набирая очередную порцию камней, Лекс наткнулся на что–то белое, копнул, еще копнул и принялся разгребать завал руками. Там были остовы, человеческие вперемешку с волчьими. Усопших не хоронят, отделяя кость от кости, — так закапывают туши, освежеванные и разделанные. Даже хрящей нет, и не обглоданы они — отделены. Под костями находились черепа — шесть штук, почти все проломленные.

Накатила вторая волна ярости, захлестнула и понесла. Очнулся он возле скалы, расквашенные костяшки кровоточили.

Убить!!! Тварь жить не должна! Лекс уже не думал ни о Вите, ни о Кире, таскал камни и хоронил останки вместе с Витой. Когда во время боя погибало много наемников, их закапывали скопом, это называется братской могилой.

Пристрелить Гуса мало. Задушить голыми руками, вцепиться в горло и смотреть, как он синеет, вываливает язык, чувствовать, как из него медленно уходит жизнь.

Закончив, Лекс побежал. Он не ощущал ни жары, ни усталости, огромная, всепоглощающая ненависть владела им. Мир слился в оранжево–красное пятно. Не разбирая дороги, Лекс несся на восток. Зачем — он не думал, разум отключился. Лекс чувствовал, что ему нужно туда, его цель там. Если бы ктото сейчас встретился на пути, Лекс выстрелил бы без сожаления. Даже если бы это был командир–наставник. Даже если сам генерал Бохан. Лексу необходимо было забрать чью–то жизнь.