Школа. Никому не говори. Том 1.

Сбоку от Любы, на соседнем ряду, уселась Близнюк Юлиана с подружкой Светой Тарасовой, и вслед за ней, своей королевой, приполз Картавцев Игнат. Мальчишка весь урок стремился превзойти самого себя, чтобы рассмешить Юльку и Свету. Кричал гадости безответному учителю, травил несмешные анекдоты, напрашивался к Близнюк в гости. Фантазии попасть в дом к кудрявой красавице-брюнетке, как и проводить её или сходить на прогулку были абсолютно безнадёжными – Юлиана избегала слабаков. Это больно ударяло по самооценке неудачливого ухажёра. Тут кривляка подметил сидевшую в метре Поспелову и решил сменить тему.

– Поспелова! А Поспелова!

Люба посмотрела на Картавцева.

– Что, на свидания никто не зовёт? – скалясь, выкрикнул Игнат и злорадно заржал.

– И никто встречаться не хочет?

Люба молча смотрела на него.

– Глянь-ка, не отвечает! – повернулся к хихикающим девочкам Картавцев и начал, демонстративно и гадко кривляясь, передразнивать тихоню.

У Любы на глаза навернулись слёзы. Она отвернулась. Только слышала, как Картавцев громко говорит Юлиане:

– Да кому она нужна, сдохнет старой девой, монашка кривая!

Слёзы больше не могли удержаться в глазах и потекли по лицу. Люба глубоко вздохнула, пытаясь подавить рыдание, иначе станет ещё хуже.

«Молодец, Картавцев! Прыгаешь на мне, чтобы заработать очки! Браво! Только Близнюк всё равно с тобой встречаться не будет, когда есть богатые взрослые мальчики на джипах или понторезы с первой школы!» – девочка ещё раз вздохнула и засунула обиду глубоко внутрь. Она поплачет дома. Здесь не место. В ушах будто сквозь вату гудел шум распоясавшегося класса.

Поспелова закрыла воду и протяжно выдохнула. Мерзкое воспоминание не отпускало, поднималось тяжёлым комом к горлу и начинало душить. На неделе ей говорили много гнусностей, но эта была последней каплей. Челюсти болезненно сжались, и Люба, чтобы расслабить сдавленную грудную клетку, втянула с шумом воздух через нос. Сердце бешено колотилось.

«Ненавижу тебя, Картавцев! Когда-нибудь поплатишься за все подлости, мерзкий уродец! Надо успокоиться, посмотреться в зеркало: вдруг лицо или глаза красные… Никому не покажу, что больно. Пусть даже не надеются!» – Люба собралась пойти к выходу из коридора, граничившего с вестибюлем первого этажа. Слава Богу, в её группе по английскому не было ни Игната, ни Юлианы с Тарасовой. Хотя девочки ей ничего плохого не говорили, лишь хихикали, тихоня ненавидела и их.

– Тетрадь принесла? – вкрадчиво шепнули ей в ушко.

От неожиданности Поспелова резко обернулась и чуть не столкнулась лбом с цыганом, подкравшимся слишком близко. Старшеклассник незаметно следовал за ней с момента выхода из столовой и стоял за спиной, пока она, погрузившись в мрачные думы, мыла руки.

– Не принесла! – взбеленилась школьница, не ожидав от себя такой ярости. Внутри заклубилось всё, что подросток пыталась подавить после черчения, и на наглого ровесника терпения не хватило. Гнев, что её подленько поймали в момент душевной слабости, наконец заставил Любу защищаться.

– И не принесу. Не рассчитывай! – жёстко чеканила она, шумно дыша носом и смело глядя в насмешливые чёрные глаза.

Сэро растерялся: из пугливой терпилы на мосту девица переобулась в воинствующего ботана. Наблюдательный юноша подметил, что зубрилка не в духе: глаза болезненно красные, побелевшие губы поджаты, на бледных щеках красные пятна. Лицо человека, старавшегося не расплакаться изо всех сил.

– Почему? – брякнул повеса, озадаченный резким отпором.

– Потому что ни черта не соображаю и сама списывала на уроке! Зря требуешь домашку – пользы будет ноль! Я бездарь в химии, понимаешь? – девушка созналась неожиданно, но грубо и прямо. Поспеловой стало плевать, что беседа с цыганом пошла не по плану, придуманному вчера во избежание новых проблем.

– Что-то не верится, – нахмурился Ибрагимов. – А что ты тогда на листке строчила как невменяемая?

– На листке?.. А-а-а!.. Писала свои девичьи секреты, – выкрутилась Люба.

– Какие? – с любопытством прищурился брюнет.

– Не твоё пацанское дело!

– М-м-м!.. Ясно. Секреты твоего девичьего развратного сердца? – пошутил мальчик, развеселившись с дурацкого диалога.

– Сам развратный! – вспыхнула, оскорбившись, Поспелова. – По себе людей судишь?

– Да нет! Просто читал, что самые развратные именно монашки, в число которых ты и входишь, – парировал Сэро, придирчиво оглядев собеседницу с ног до головы. И тут же понял, что зубрилка комментарий приняла близко к сердцу. Девушка потемнела, нахмурилась и замолчала. С её лица исчезли все эмоции, кроме горькой, неподдельной обиды.

– Чего надулась? – посерьёзнел парнишка. – Расслабься! Я просто пошутил!

Школьница развернулась и быстро пошла прочь через вестибюль в зону младших классов. Сэро, недоумевая, посмотрел ей в спину, а потом решил пойти следом, расталкивая толпящихся учеников. Догнал он Любу в конце второго коридора, на повороте у лестничной площадки возле большого и малого спортзалов. Брюнет подрезал ровесницу на ходу и перекрыл дорогу.