Школа. Никому не говори. Том 2

– Поменьше была – гнобили за нищету, безотцовщину и внешний вид. Братьям не до меня – сами отбивались. Едва я подросла да похорошела – грудь налилась, попа округлилась, талия затянулась – одноклассники и соседские парни повадились щупать. Мол, заступиться некому, можно всё: хамить, гадости говорить, руки распускать! Раз пацанва всем классом собралась бить за то, что я заводилу-отличника за патлы оттаскала. Он меня голожопой вошью назвал, а я его – за уши. Ну и скучковались подпевалы наказать, чтоб место знала.

Люба внимательно, обратившись вся в слух, смотрела на маму.

– Как щас помню. Выхожу к восточной калитке (тоже в седьмой школе, дочь, я училась), а там – вся пацанская рать из класса стоит и битый запевала во главе. «Готовься, щас бока намнём!» Отвечаю: «Бейте! Потом я вас по одному переловлю и все рёбра посчитаю!»

– И?! – Люба с восхищением глазела на родительницу. Женщина печально вздохнула.

– Крепко отдубасили! Две недели с печки слезть не могла.

Дочь сочувственно опустила глаза и непроизвольно коснулась рукой пострадавшей груди.

– А когда очухалась, то в школу не пошла. Караулила в кустах по вечерам каждого, кто меня бил. Чтобы пацан непременно один оказывался. Многим я тогда волосню с черепушек повырывала!

– И тебе удавалось побить парня?! – изумилась десятиклассница.

– Ох, доченька! Я знала назубок – если не я, то меня! Сейчас мужики тише на Кубани стали! Приезжих много, они-то местных хорошо разбавили. А раньше?!.. Если заступиться некому, то ноги каждое дерьмо радо вытереть. Вот и дралась как сумасшедшая, потому что выбора не было!

Школьница понимающе закивала.

– Через время опять кто-то начал одноклассников подбивать, но ему ответили: «Нет уж, Шурка по одному отловит!» Вот так я себя и отстояла.

– Сильная ты, мама! – улыбнулась Люба. – А я не в тебя.

– Да, знатная была я драчунья! – загордилась женщина, не заметив скорби подростка. – И сейчас прорвусь назло станционникам – не дам козлиным рожам себя подставить! Поэтому, доченька, с мальства повторяю: ни на кого не рассчитывай! Чтобы боялись тебя, а не родителей!

Александра вышла из комнаты. Люба, расстроенно вздохнув, осторожно прилегла на кровать, стараясь не спровоцировать пострадавшее тело на новые приступы боли.

Девочку заботили две вещи. Во-первых, как после тумаков Тимона выжить в школе. Тихоня жутко стыдилась, что её снова побили. Что заткнули рот, едва она его расхрабрилась открыть. Обидно, что Люба пошла не в мать. Тонкая как тростинка, стеснительная, щупленькая, она не являлась драчуньей да забиякой в силу природных качеств. Во-вторых, Поспелова из гордости прятала душевные муки. Это не всегда удавалось, однако школьница умудрилась в глазах сверстников закрепиться в образе человека, равнодушного к чужим выпадам.

Равнодушие было полностью показное. Поспелова не умела и боялась дать сдачи, унижение и хамство переносила тяжело. Стремясь скрыть слабость, она никогда никому не жаловалась, не просила помощи, как бы плохо ни было.

Люба переживала до дрожи в коленках, что Ибрагимовы узнают, как её побил на глазах прихлебателей упырь Степанченко. Ослеплённая болезненной гордыней, школьница возомнила, что братья отвернутся от неё, как от последней падали. Гонима одноклассниками – ничтожнее некуда. Близнецам в компании не нужна соплячка и убожество.

С малых лет не зная защиты, школьница искренне считала, что её видение ситуации – единственно верное. Не смекала, что другие рассуждают иначе. Самолюбивая Поспелова держала рот на замке, а Ибрагимовы принимали её молчание за толстокожесть и умение быть выше глупых злых людей.

Глава 9.

Тучи заволокли утреннее субботнее небо. Холодный туман клубился меж стволов голых деревьев, когда Люба покинула территорию родного дома.

Фигуры братьев маячили на углу перекрёстка сквозь сырой туманный дым. Школьница обрадовалась, что успела и близнецы не ушли без неё. Оба были в тёмных шапках, но тем не менее отличить одного от второго не составило труда.

Сдержанный Имир не изменил себе – чёрные джинсы, синяя куртка на молнии, тёмно-серый шарф. Сэро стоял к подходившей Любе спиной. На пуховике гранатового цвета был вышит огромный белый орёл с распростёртыми крыльями.

«Красиво! Вот же модник!» – улыбнулась тихоня, расстроенно отметив, что повеса одевается эффектнее и лучше её, девчонки.

– Привет! Как настроение? – улыбнулся Имир и тут же озаботился: – Что у тебя с губами?

Люба под пристальными взглядами стушевалась и прикрылась рукой. Сторона, попавшая под удар Тимона, за ночь у краёв рта взялась широкой бордовой полосой.

– Обветрила, – схитрила десятиклассница и прошла вперёд. Братья многозначительно переглянулись и двинулись следом.

– Погода замечательная! – решила нарушить повисшее молчание Люба.

– Это в каком таком месте? – озадачился повеса.

– Туман густой и тучи тяжёлые! Мне нравится! Хоть бы и на Новый год так было! – размечталась школьница. – Лучше бы, конечно, снег выпал, но на Кубани его вечно не дождёшься!

– Не ожидал, что ты любительница туч!

– Ещё какая! Когда вырасту, перееду туда, где постоянно холодно и дождь льёт.

– Зачем?