Школа обмана

Перестав различать фигуру в плаще, Родик постарается больше не думать об этом подобии человека, а доехав до следующего перекрестка, переключит мысли на решение текущих проблем. Ведь их так много. Ведь жизнь быстро бежит вперед. Ее — эту жизнь — надо проходить, стараясь не оборачиваться. Некогда. Время не повернуть вспять. А воспоминания… Воспоминания станут полезны потом, когда жизнь замедлит свой бег, и захочется написать мемуары.

22 глава

Действие — это противоядие от отчаяния.

Д. Баэз

Михаил Абрамович ждал Родика в машине. На его вопросительный взгляд тот ответил коротко: «У него малярия. Будут долго лечить. Тебя домой отвезти?» Михаил Абрамович неопределенно кивнул. Всю дорогу они молчали. Прощаясь, Родик спросил: «Что будем делать?» и тут же понял глупость вопроса. Делать было нечего. Все случилось еще много месяцев назад, а сейчас просто логически завершилось. Что-то исправить было трудно, оставалось лишь попытаться минимизировать ущерб.

— До завтра, — поправился Родик. — День потеряли. Лучше бы я с ребятами досовещался. Вопросов тьма. Галине Моисеевне привет.

— Ты тоже своим привет передавай. Ты с утра где?

— В офисе. Буду начинать новую жизнь. Сегодня водки напьюсь, а завтра начну. Кстати, подумай, с кем ты. Похоже, коллектив разваливается. Да и совместные предприятия все, считай, лопнули. С Гришей после этого меня ничего не связывает. Более того, не стану от тебя скрывать: у меня есть большие подозрения по поводу его участия во всех этих событиях.

— Ты что? Гриша — очень порядочный человек. Я тебе не рассказывал, как он меня в тяжелую минуту поддержал? Совершенно бескорыстно.

— Я про Борю тоже так думал… Уверяю тебя, все намного сложнее. Тут еще вспомнился твой каменный прибор. Помнишь, во время ГКЧП отвалилось две детали? Я хоть и не суеверный, а сегодня это в голову пришло — как раз два из шести. Символично.

— А почему насчет других у тебя нет подозрений? Например, насчет меня. Ведь детали прибора не поименованы. Может быть, второй — это я. Да и нефрит — мой камень.

— Про чертовщину — это так… К слову пришлось. Что касается тебя — я не сказал, что подозрений нет. Все может быть, но маловероятно. Думать об этом я думаю, но действовать по системе «уничтожить все, заодно и врача» нецелесообразно. Я ценю тебя, твоя голова мне очень нужна. Ты надежен. Однако выбор за тобой. Решай. Время есть. Во всяком случае, до приезда Гриши… На сегодня хватит переживаний. Я поехал домой…

В офисе на рабочем столе Родика лежала записка и факс. Из записки следовало, что вчера его целый день разыскивали по поручению директора противогазного завода. Потом прислали факс. Просили срочно связаться. Родик перелистал страницы факса. Это был проект договора о сотрудничестве.

«Быстро среагировали, — подумал он. — Надо внимательно изучить. Переговорить с Ключевским. Чем черт не шутит, вдруг получится. Да и к Лиде поездить не помешает. Приятное с полезным…»

Родик набрал номер телефона Ключевского. В трубке сначала раздался характерный щелчок определителя номера, потом послышались длинные гудки и голос Вадима Николаевича:

— Родион Иванович! Очень, очень рад вас слышать. Есть новости?

— Я получил проект договора о сотрудничестве с заводом. Надо проработать. Приезжайте часикам к двум. Запремся и покумекаем, — ответил Родик.

— Ровно в два буду. Спасибо. До встречи.

Положив трубку, Родик углубился в изучение факса. Потом набрал рабочий телефон Лидии Степановны и почти мгновенно услышал знакомый голос.

— Лидочка, привет. Узнаешь?

— Родион Иванович, вас разве можно забыть?

— Что так официально? Мы вроде перешли на «ты».

— У меня маленькое совещание… Я сама перезвоню минут через двадцать.

— Отлично. Целую.

Родик вернулся к предложениям завода, делая на полях пометки.

Вдруг телефон залился трелью коротких междугородних звонков. Родик сначала решил, что это звонит Лида, но, подняв трубку, услышал: «Соединяю с Душанбе. Говорите».

Он хотел уже сказать «Салом», полагая, что это звонят по поводу гарантийного письма для Айзинского, но раздался голос Оксы:

— Родик, как дела? Что-то не звонишь. Что-нибудь случилось?

— Окса, привет! Виноват. Дел невпроворот, забегался. Как у тебя?

— Все по-старому. Делать особенно нечего. Отчеты сдавать рано. Скучно. Культурная жизнь замерла, к нам никто не едет.

— А погода как?

— Ничего, хорошая. Сухо. Солнышко. Может, прилетишь? В городе все спокойно. Правда, народ разъезжается. Вот Света в Воронеж уехала. Боря какую-то биржу открыл. Звали меня бухгалтером, но я отказалась. Он, кстати, дом в Воронеже купил… Абдужаллол уже там. Звонил мне, говорит, что устроился хорошо. Они с Олей тебе привет передавали.

— Понятно… Я с Абдужаллолом часто по телефону общаюсь. Что-то все Душанбе в Воронеж перебирается. Приехать никак не смогу и тебя не зову. Времени совсем нет. С утра до ночи на работе. Много изменений, есть проблемы…

— А может, мне все-таки приехать? Я тебе мешать не буду.

— Нет, сейчас не надо. Я, возможно, поеду в несколько командировок.

— Жалко… А куда ты собрался?