Школа после школы (СИ)

В те годы я был наслышан о самогоне, который варят, выстилая дно бака листьями табака. Некоторые для "крепости" вместо табака, выстилали дно изрезанной резиновой камерой. Уже тогда появились умельцы, растворяющие в готовом самогоне таблетки элениума и, только появившегося в те годы, диазепама. Кроме самого "шибания" в голову, такой самогон, особенностью своего "действия", как наркотик, привязывает пьющего к конкретному самогону и его производителю.

Дохтор Бучковский

Если большинство моих новых коллег предпочитали натуральное сухое вино, Иван Иванович Белый считал вино кислятиной, не стоящей внимания. Вдвоем с приятелем фельдшером Бучковским отдавали предпочтение дважды перегнанному самогону.

Рассказывая о своем друге, Иван Иванович поведал нам нестандартную биографию самого Бучковского. До войны сам Бучковский закончил три курса Одесского медицинского института. За подпольное маклерство был осужден условно и исключен из института. Когда началась война, Бучковского призвали. С тремя курсами медицинского института его назначили ротным фельдшером. Потом служил фельдшером в хирургическом госпитале. Там же освоил ряд простых хирургических вмешательств. Вскрывал абсцессы, ушивал раны, у раненых в конечности удалял пули и осколки.

Кончилась война. Послужной список и боевые награды помогли Бучковскому устроиться фельдшером на Западной Украине. Потом переехал в Мошаны, где Бучковского иначе, как дохтором не звали.

У него были свои, "разработанные" им самим методы лечения. Особой любовью мошанских мужиков пользовался метод Бучковского в лечении острых простуд и гриппа. Для этого у Бучковского был еще со времен войны немецкий шприц емкостью в 50 мл. Как говорил сам Бучковский в 50 кубиков. Он его берег, как зеницу ока. Простуженным дохтор Бучковский вводил внутривенно смесь чистого спирта с 40% глюкозой. Пациента вначале пробирал озноб, затем чувство жара и ощущения, словно выпил стопку водки.

Я расспрашивал Ивана Ивановича и других мошанцев, пользованных доктором Бучковским. Все они единогласно утверждали, что проведенное лечение давало быстрое выздоровление. Будучи уже на пятом курсе института, я рассказал об этом удивительном методе Бучковского старому доценту кафедры терапии. В группе послышались смешки, хихиканье и остроумные кмментарии.

- Не смейтесь! - сказал доцент, - я сам слышал о таком методе лечения. Возможно, быстрое введение гипертонического раствора глюкозы в смеси со спиртом денатурирует незначительную часть форменных элементов и плазмы крови. Являясь уже в какой-то степени чужеродным телом, денатурированная часть крови способствует своеобразной встряске организма, мобилизации его защитных физиологических механизмов. Хотя, сам ни разу не пробовал, и вам не советую.

Должен сказать, что я сам за свою сорокапятилетнюю практику ни разу не осмелился повторить опыт дохтора Бучковского.

Свою карьеру и жизнь Бучковский закончил весной семьдесят первого. В клинике внутренних болезней республиканской больницы он тяжело умирал от алкогольного цирроза печени. Правда, перед кончиной он реабилитировал меня, как рассказчика о случаях из его практики. После моего лишь напоминания, Бучковский в присутствии моих коллег по группе и старого доцента с гордостью и упоением сам рассказал о своем методе лечения простуд. Через несколько дней его выписали домой. Вскоре доктора Бучковского не стало.

Крупа по карточкам

То были странные годы. Шестьдесят третий и шестьдесят четвертый. Совсем недавно, в пятьдесят девятом Никитой Хрущевым было провозглашено, что социализм в нашей стране победил полностью и окончательно. Однако коммунизм от этого ближе не стал. Он маячил где-то за линией горизонта. В те годы мрачно шутили, что коммунизм это сама линия горизонта. Чем ближе мы к ней, тем дальше она от нас. Тогда я продолжал верить, что в восьмидесятом двери откроются и все мы ... А сейчас ... Выходит не шутили ...

Между тем, начиная с осени шестьдесят третьего с продуктами в стране становилось все хуже. С прилавков магазинов исчезли крупы, мука и многое другое, исчезновение которого ранее казалось немыслимым. Потом в магазинах стали продавать хлеб, мякоть которого напоминала пластилин. Хлеб тот выпекался из смеси муки пшеницы, гороха и кукурузы.

В шестьдесят третьем, когда я учился в одиннадцатом классе, переболел инфекционным гепатитом. После выписки из больницы необходима была жесткая диета в течение года. Мама выпекала белый хлеб. С куском хлеба в портфеле я шел в столовую сахарного завода, где обычно обедал. Почти каждый раз я ловил на себе и на хлебе взгляды обедающих рабочих. Тогда же с прилавков практически исчезла колбаса.

Осенью шестьдесят четвертого я работал уже в Мошанской школе. На одной из перемен на двери учительской появилось объявление о том, что после обеда в школьной столовой будут отпускать продукты для учителей. Поскольку я был лаборантом, то решил, что это не про меня. Однако в списках была и моя фамилия. Пошел и я. Отпускали разные крупы, кукурузную муку и сливочное масло. Взял и я.