Школа прошлой жизни

Ко мне сон не шел. Я продолжала прислушиваться, и каждый раз мне казалось, что хлопнула входная дверь, что Арчи вернулся и все хорошо. Но была тишина, и я решила, что я пропустила тот самый момент, возможно, когда спорила с Нэн, и хотя у меня было желание встать и проверить, где Арчи, я загнала эту мысль поглубже. Пусть я могла объяснить это кому угодно тем, что я исполняю свои обязанности администратора, может, ответственный человек на моей должности так и поступил бы, но я искала не мотив для того, чтобы убедиться, а чтобы никуда не ходить. Потому что стоит мне один раз поддаться слабости — а это слабость, и страху — а это страх, и они меня уже не отпустят.

«Я расслаблена и спокойна, мне становится теплее и теплее, пальцы ног наливаются теплом и тяжестью, ступни наливаются теплом и тяжестью, щиколотки наливаются теплом...» — концентрация ускользала, мне было тепло, вот только спокойно — ни капли. «Мысли полностью ушли, мной овладели покой и нега, я слушаю шорох листвы над головой, журчание ручейка, пение птиц...»

Где-то на птицах я, наверное, и уснула, потому что проснулась традиционно от хлопнувшей двери комнаты. Мне ничего не снилось, я чувствовала себя отдохнувшей, вчерашние страхи я вспомнила только тогда, когда собирала волосы. И подумала, что раз не встала с ужасающей мыслью, то она не стоит того, чтобы немедленно бежать проверять, где Арчи. Где-то в Школе, где ему еще быть, может, пошел в конюшню, там надо было поправить два денника, лучше было поручить это Филу, но я сама попросила об этом Арчи. Я не должна кормить свои страхи, твердила я себе. Не должна, иначе это кончится плохо.

Школа с утра напоминала улей, в который ткнули горящий факел. Госпожу Джонсон в столовой я не увидела, но не успела обеспокоиться, потому что сразу услышала, как Кора Лидделл жалуется преподавателю арифметики Далиле Эванс, самой, пожалуй, незаметной из всех преподавателей, как госпожа Джонсон с утра отчитала ее за «эту тупую Мэдисон, которой всегда больше всех надо». С госпожой Джонсон все было в порядке, раз она испортила настроение Коре Лидделл — я только похмыкала про себя. Справедливо.

Нужно было оценить, какие работы поручать девочкам. Когда начались занятия, я пыталась сосредоточиться именно на этом, но что-то упорно гнало меня вниз, в теплицы. Бросив на середине подсчет чистых простыней, которые я должна была отложить на смену белья, я сдалась.

Входная дверь была заперта. Дождя не было, следов на пороге тоже, выходил кто или нет, определить я не могла. Я посмотрела в окно — двери главной теплицы закрыты, двери остальных, боковых, теплиц я не видела, но ими почти никто не пользовался. К утру подморозило, я заметила белое крошево инея на остатках травы.

 Ничего странного. И я пошла искать Арчи. Начала я с его собственной комнаты, хотя сомневалась, что в это время он спит, это было в обычае Фила. Дверь комнатки рядом с классом акушерства и хирургии так и не починили, я слышала, как госпожа Джонсон гоняет студенток — младший класс, судя по крикам, — покачав головой, я толкнула дверь и вошла.

Глава девятнадцатая

Арчи был мертв, мне это стало ясно сразу. Открытые остекленевшие глаза, безжизненно повисшая рука. Я не закричала, просто отступила на шаг. Вышла молча и плотно закрыла дверь.

— Госпожа Джонсон?

Она по голосу поняла, что она мне нужна. Может быть, ей хватило одного отчаянного брошенного на нее взгляда. Более того, она знала, что должна сделать.

— Не смейте трогать Джонни! Каждая берет ногу соседки и накладывает фиксирующую повязку! Я приду, я проверю! И никто не уходит из класса до моего возвращения! — Говоря это, она копалась в ящике, стоящем возле кафедры. Она была умница, она взяла бинт и какую-то склянку с препаратом или снадобьем, потом слезла с кафедры, кряхтя, продолжая наставлять девочек: — Фиксация должна быть точно такой, как я показывала! Не нарушая кровообращения, не позволяя конечности двигаться! Идем, Стефани, детка, сейчас мы заделаем нашего Фила. Вот криворукий, слов не находится. Отрежет себе что-нибудь с концами.

Я закрыла за ней дверь класса и указала на дверь комнатки Арчи. Госпожа Джонсон подслеповато прищурилась, я помотала головой.

— Он умер уже давно. Может быть, ночью.

Не давая мне никаких комментариев, госпожа Джонсон кивнула и решительно шагнула в комнатку. В глубине души я надеялась, что она накричит на меня — зря прервала занятие, на Арчи — напугал меня, но… я понимала, насколько никчемна эта надежда. Мертвых я видела только на похоронах, подходила прощаться перед тем, как огонь беспощадно охватывал тело, и опять же — но, но, но, — я могла отличить живого человека от неживого. Каждый мог отличить.

Госпожа Джонсон от подобных переживаний была далека. Она что-то делала возле Арчи, без суеты, четко и ровно, и все же то, что она делала, было не помощью лекарницы. Потом она обернулась ко мне.

— Найди директора. Срочно.