Школа прошлой жизни

Она смотрела поверх моей головы на тех, кто стоял в дверях, я обернулась, чтобы всех их увидеть. Может, понять, кого она подразумевает. Джулия, госпожа Джонсон, конечно же, тут как тут, подслеповато нюхает воздух, мелькает макушка Честер, маячит опоздавший Фил. Так на кого же она уставилась?

— Сущие, госпожа Коул, мы все были внизу, — фыркнула Джулия. — Вы сами всех нас видели, когда спустились. Ну, если только вы не хотите обвинить Стефани и господина директора.

— Я? — потерянно всхлипнула я и посмотрела на Лэнгли. Он нахмурил брови, покачал головой. — Я… — Сущие, я должна оправдываться и объяснять, что я не могла этого сделать! — Я… я была у госпожи Джонсон, сэр, а потом… потом говорила с Трэвис!

Я сама бы не поверила своим жалким потугам. Лэнгли остановил меня коротким жестом.

— Вас никто не обвиняет в поджоге, госпожа Гэйн.

— Еще бы кто ее мог обвинить, она пришла ко мне совершенно зеленая, — крякнула госпожа Джонсон. — Мне пришлось влить в нее препарат для рожениц, иначе бы она растянулась рядом с бедолагой Джонни. Если у тебя от природы кривые руки, Камилла, так не вали на других!

Я оказалась прямо между ними, и, наверное, именно это помешало госпоже Коул накинуться на госпожу Джонсон, но, может, и присутствие Лэнгли.

— Что вы себе позволяете, язва старая? — выкрикнула госпожа Коул. — Да как ваш поганый язык повернулся?

— Устами Дщери своей глаголет Сущая, — парировала госпожа Джонсон, нимало не смутившись. — Слушай глас ее, как слушал бы глас Сущей, да через знание снизойдет благодать.

Джулия опять хихикнула. Виной был ее характер или же они не слишком ладили с госпожой Коул? Лэнгли махнул рукой, прекращая спор, но госпожа Коул его не увидела. Краснота с ее лица спала, теперь она была очень бледной, напуганной, мне стало ее искренне жаль. Сгорели результаты ее трудов, дорогостоящие результаты, и я сильно сомневалась, что она сама могла так оплошать.

— Это… в самом деле огромные деньги, господин директор, — упавшим голосом проговорила я. — Я не знаю, что там было, но…

Госпожа Коул посмотрела на меня с подозрением. Несмотря на то, что относилась она ко мне неплохо, то, что именно я не была внизу, ее настораживало, несмотря на заступничество госпожи Джонсон. Но она ничего не сказала.

— Расходитесь все, кроме Фила, — устало велел Лэнгли. — Кажется, оно почти сгорело, давайте посмотрим, что же там было.

Но он не спешил открывать сундук, а собравшиеся не торопились покидать место событий. Всем было интересно, только Лэнгли не был настроен устраивать представление. Госпожа Джонсон тронула меня за руку.

— Пойдем, Стефани, детка, — попросила она. — Ты все еще бледная.

Мне пришлось вместе с ней протолкаться через толпу, которая начала наконец рассасываться. Госпожа Коул пропустила перепуганного предстоящей взбучкой Фила и захлопнула дверь, и я, как и остальные, осталась в неведении, а госпожа Джонсон протащила меня по коридору, втолкнула в свою комнату и тоже закрыла дверь.

— Я не поджигала ее сундук! — быстро заговорила я. — Госпожа Джонсон, я….

— А, Нечистому в темное место этот сундук, — отмахнулась госпожа Джонсон. — Дура Коул, помяни мое слово, сама припрятала ценное, а всякую чушь подожгла. Да-да, не больно-то я ей верю. Знает, что сундук не сгорит, а крику много. Как это господин директор унюхал, я и то не сразу поняла, слышала, как ты кричала, вот тогда и сообразила. Вовремя он, — она села, сложила руки на коленях и кротко взглянула на меня. — Как ты, детка? Помог тебе препарат?

— Не очень, — призналась я. — Мне стало плохо, так что, думаю, он не успел подействовать.

Я села — мне было нехорошо. Госпожа Джонсон улыбнулась.

— Ну, это не страшно. Роженицы, бывает, от него выворачиваются, но эффект всегда налицо, уж поверь. Больше, чем надо, его не примешь. Раз стоишь, не шатаешься, говорить можешь, значит, не зря.

Она замолчала, но мне почудилось, что это лишь пауза. Я ошиблась. Если госпожа Джонсон и хотела продолжить, то передумала.

— Иди, Стефани, детка, отдохни как следует, — сняв очки, посоветовала она, — после этого препарата тебе надо хорошенько поспать. Я могу дать тебе…

— Нет! — вскрикнула я. Едва я подумала о том, чтобы что-то съесть или выпить, желудок опять резануло болью. — Я посплю.

Я вышла и пошла к себе в комнату. На меня в самом деле навалилась усталость, даже немощь, мне казалось, я еле иду. В коридоре никого не было, только две девочки мыли пол. Я проскочила в дверь — студентки меня не заметили, это было и к лучшему, меня совсем развезло. Нужно было организовать работу, проверить, проследить, распорядиться, но я понимала, что не справлюсь, что мне слишком плохо и стоит попытаться выспаться и подождать, пока пройдут боль и слабость.