Школа Робинзонов. Клодиус Бомбарнак

Вероятно, так продолжалось бы и дальше, если бы не странная эпидемия, в результате которой характер кикан-

156 Повод к войне ( лат.)

донцев резко изменился и в их сердцах проснулась жажда мщения.

В клубе по улице Монстреле пылкий адвокат Шют внезапно поднял этот вопрос и, пустив в ход цветы красноречия и соответствующие метафоры, разжег бурные страсти. Он напомнил о преступлении, об ущербе, нанесенном общине, о том, что народ, «для которого священны его права», не должен считаться с юридической давностью.

Он доказал, что оскорбление все еще в силе и рана все еще кровоточит; он напомнил своим слушателям, что виргаменцы имеют обыкновение как-то двусмысленно покачивать головой, выражая этим свое презрение к кикандонцам, он умолял своих соотечественников, которые «по недостатку сознательности», столько веков терпели эту смертельную обиду, заклинал «сынов древнего города» оставить все другие дела и добиться реванша! В заключение он воззвал «к их национальной чести и гордости!»

Эти тирады, столь непривычные для слуха кикандонцев, вызвали неописуемый восторг, который невозможно передать словами. Все слушатели вскочили с мест, отчаянно размахивали руками и громко кричали, требуя объявления войны. Адвокат Шют еще никогда не имел такого успеха, и надо признать, что он был прямо-таки великолепен.

Бургомистр, советники, все нотабли, присутствовавшие на этом памятном собрании, не в силах были бы сдержать этот всеобщий порыв. Впрочем, они и не пытались этого сделать и вопили, не отставая от остальных.

– На границу! На границу!

А так как граница проходила всего в трех километрах от

Кикандона, то виргаменцам грозила серьезная опасность: их могли застигнуть врасплох.

Достопочтенный аптекарь Жосс Лифринк, который лишь один из всей аудитории сохранил рассудок, дерзнул напомнить кикандонцам, что ведь у них нет ни ружей, ни пушек, ни генералов.

Ему ответили, угостив его тумаками, что можно обойтись без генералов, пушек и ружей, что сознание своей правоты и любовь к отечеству обеспечат победу их народу.

Тут взял слово сам бургомистр и произнес великолепную импровизированную речь, в которой с рвением патриота разоблачал людей, под маской осторожности скрывающих свое малодушие.

Казалось, зал вот-вот обрушится от аплодисментов.

Решили проголосовать вопрос о войне.

Все, как один человек, завопили:

– На Виргамен! На Виргамен!

Бургомистр сам взялся вести армию и от имени города обещал устроить генералам, которые вернутся с победой, триумфальный въезд, как это водилось в древнем Риме.

Однако аптекарь Жосс Лифринк был человек упрямый и, не считая себя разбитым, – хотя фактически и был бит, –

попробовал снова выступить с возражением. Он напомнил, что в Риме удостаивались триумфа лишь те победители, которые изничтожили не менее пяти тысяч врагов.

– Ну и что же? – возбужденно закричали слушатели.

– …А между тем в виргаменской общине числится лишь три тысячи пятьсот семьдесят пять человек, и никакому генералу не удастся укокошить пять тысяч, если только не убивать одного человека по нескольку раз…

Но бедняге не дали кончить. Его избили до полусмерти и вышвырнули за дверь.

– Граждане, – заявил бакалейщик Пульмахер, – что бы там ни болтал этот подлый аптекарь, я самолично берусь убить пять тысяч виргаменцев, если вам угодно принять мои услуги.

– Пять тысяч пятьсот! – крикнул еще более решительный патриот.

– Шесть тысяч шестьсот! – возразил бакалейщик.

– Семь тысяч! – вскричал кондитер с улицы Хемлинг, Жан Орбидек, наживший себе состояние на сбитых сливках.

– Присуждено Орбидеку! – возгласил бургомистр

Ван-Трикасс, видя, что больше никто не набавляет.

Таким образом кондитер Жан Орбидек стал главнокомандующим кикандонскими войсками.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой ассистент Иген высказывает разумное мнение, однако отвергнутое доктором Оксом

– Итак, учитель? – спрашивал на другой день ассистент

Иген, наливая ведрами раствор серной кислоты в сосуды огромных батарей.

– Итак, – повторил доктор Окс, – разве я не прав?

– Без сомнения, но…

– Но?.

– Не думаете ли вы, что мы зашли слишком далеко и что не следует возбуждать этих бедняг сверх меры?

– Нет! Нет! – вскричал доктор. – Нет! Я доведу дело до конца!

– Как вам угодно, учитель! Во всяком случае, этот опыт кажется мне решающим, и я думаю, уже пора…

– Что пора?

– Закрыть кран.

– Вот еще! – воскликнул доктор Окс. – Попробуйте только, и я задушу вас!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой еще раз доказывается, что с высоты легче

господствовать над человеческими слабостями

– Что вы говорите? – обратился бургомистр Ван-Трикасс к советнику Никлоссу.

– Я говорю, что война необходима, – твердо ответил советник, – и что пришло время отомстить за нанесенное нам оскорбление.

– Ну, а я, – желчно возразил ему бургомистр, – я утверждаю, что, если жители Кикандона не сумеют защитить свои права, они навлекут на себя вечный позор!