Школа Робинзонов. Клодиус Бомбарнак

Замечаю большой деревянный ящик белого цвета, прикрытый брезентовым полотнищем, высотою около двух метров и по метру в ширину и глубину. Он водружен сюда с предосторожностями, которых требуют надписи на стенках, выведенные русскими буквами:

«Осторожно, зеркала!

Хрупкое, не кантовать!

Беречь от сырости!»

Кроме того, обозначено «Верх и Низ» и указан адрес: Г-же Зинке Клорк, улица Ша-Хуа, Пекин, провинция

Чжили55 , Китай.

Судя по имени, эта Зинка Клорк, должно быть, румынка: она воспользовалась прямым Трансазиатским поездом, чтобы выписать себе зеркала. Неужели этого товара нет в магазинах Поднебесной Империи? Как же тогда китаянки любуются своими миндалевидными глазами и сооружают замысловатые прически?

55 Ныне провинция Хэбэй.

В шесть часов звонит колокол к обеду. Столовая – в носовой части судна. Спускаюсь туда и нахожу за столом около сорока человек.

Фульк Эфринель сидит почти посредине. Рядом с ним –

свободное место, он знаком приглашает меня, и я сажусь.

Видимо, это только случайность, но слева от него восседает англичанка. Американец беседует с ней и считает нужным представить ее мне:

– Мисс Горация Блуэтт, – говорит он.

Напротив сидит французская чета и старательно изучает меню.

Немецкий путешественник расположился на другом конце стола, поближе к буфетной, откуда выносят блюда, что позволяет ему получать первому. Это крепко сбитый светловолосый мужчина с розовым лицом, рыжеватой бородой, пухлыми руками и очень длинным носом, наводящим на мысль о толстокожих из породы хоботных. Вид у него, как у германского офицера запаса, которому угрожает преждевременное ожирение.

– На этот раз он не опоздал, – говорю я Фульку Эфринелю.

– В Германской Империи обеденный час соблюдается неукоснительна – отвечает мне американец.

– Не знаете ли вы имени этого немца?

– Как же! Барон Вейсшнитцердерфер.

– И с такой фамилией он едет до Пекина?

– До самого Пекина, равно как и этот русский майор, что сидит рядом с капитаном «Астры».

Я вижу человека средних лет, бородатого, с сильной проседью. Тип вполне русский. Лицо открытое, располагающее. Я знаю русский язык, а он, вероятно, владеет французским. Не будет ли он тем попутчиком, о котором я мечтаю?

– Вы говорите, господин Эфринель, что он майор?

– Да, он русский военный врач, майор Нольтиц.

Американец успел разузнать гораздо больше, чем я, хоть он и не репортер.

Боковая качка еще не очень чувствительна, и каждый спокойно занимается своим обедом. Фульк Эфринель беседует с мисс Горацией Блуэтт, и из их разговора я понимаю, что между этими двумя англосаксонскими натурами есть много общего.

И в самом деле, если один занимается поставкой зубов, то другая – волос. Мисс Горация Блуэтт – представительница солидной лондонской фирмы – торгового дома

Гольмс-Гольм, получающего ежегодно из Поднебесной

Империи сотни тонн женских волос на сумму в два миллиона фунтов стерлингов. Она едет в Пекин, чтобы учредить на средства этого дома постоянную контору, где будут концентрироваться волосы, собранные с подданных Сына

Неба – и женщин, и мужчин. Дело обещает получить тем более благоприятный оборот, что тайное общество «Голубой Лотос» хлопочет об уничтожении косы, эмблемы подчиненности китайцев маньчжурским монголам.

«Ну, что ж? – подумал я. – Если Китай отправляет в

Англию свои волосы, то зато Америка снабжает его зубами. Обмен основан на дружеских началах, и значит, все обстоит, как нельзя лучше».

Уже четверть часа, как мы сидим за столом. Пока ничего особенного не произошло. Пассажир с бритым лицом и его белокурая подруга, кажется, прислушиваются к нашей французской речи, прислушиваются с явным удовольствием и очевидным желанием вмешаться в разговор.

Да, значит, я не ошибся: это мои соотечественники, но к какой категории людей они принадлежат?.

В эту минуту крен «Астры» усиливается; тарелки подпрыгивают в углублении стола, приборы звенят и соскальзывают, из стаканов выплескивается часть содержимого, висячие лампы отклоняются от вертикальной линии или, вернее сказать, наши стулья и стол подчиняются капризам боковой качки. Любопытно наблюдать за всем этим, если сам ты не подвержен морской болезни.

– Эге, – говорит мне американец. – Его величество

Каспий начинает стряхивать с себя блох!

– А вас не укачивает? – спрашиваю я его.

– Меня? – отвечает он, – не больше, чем морскую свинку. А вы, мисс, – добавил он, обращаясь к соседке, – вы легко переносите качку?

– На меня она не действует, – отвечает Горация Блуэтт.

По другую сторону стола супружеская чета обменивается несколькими словами по-французски:

– Тебе не дурно, Каролина?

– Нет, Адольф… пока еще нет… но если так будет продолжаться… признаюсь, что…

– В таком случае, Каролина, лучше выйдем на палубу.

Ветер на четверть потянул к востоку, и «Астра» не замедлит зарыться носом в перо.

Эта манера выражаться говорит о том, что господин

Катерна – ибо таково его имя – моряк, или когда-то им был.

Этим объясняется и его балансирующая походка.