Школа Сказок

— Огнеслав, ты чего творишь? У нас плановые общие занятия только через месяц!

— А это не мои ребята, — усмехнулся мужчина, заметно расслабившись. — Скажи спасибо вон тем красавицам.

И все, абсолютно все, повернулись к нам! Мы снова опустили любопытные глазки к земле и затихли, стараясь даже не дышать лишний раз.

— Ведьмы? — удивился чертик. — Так у вас же дипломная уже была.

— Мы не ведьмы, мы — ёжки.

— Кто? — переспросил рогатый.

— Бабки ёжки! — почти в один голос отозвались мы.

— Ёжки, значит. А почему со мной не было согласования о вызове? — возмутился черт.

— Наверное, потому, что он — несанкционированный, — вздохнул Огнеслав и покачал головой. — Прости, Азазель, не уследили. Жалобы в администрацию будут?

— Нет, но этим мелким выговор. Кстати, а кто чертил пентаграмму?

— Я, — Радомила вышла вперед.

— Училась бы у меня — получила бы отлично по начертательной. Филигранная работа! Не хочешь перевестись? — вкрадчиво спросил рогатый.

— С-с-спасибо, но мне пока и на этом свете хорошо!

— Жаль. Ну что же, стирайте линии запрета, и я пошел. У меня лекция, между прочим, была в самом разгаре!

— П-п-простите, — прошептала некромантка и поспешила к контуру.

Пара изящных движений руки, несколько слов и… затерев один из символов ножкой, Рада разрушила пентаграмму.

— Ну, все хорошо, что хорошо заканчивается, — широко улыбнулась Хима. — Мы пошли?

— Не так быстро, девушки. Сначала проведем воспитательную беседу, а потом… Парни, хватайте Ёжек и…

— Надругаться решил, ирод окаянный?! — вдруг взвыла Любава, а потом вышла вперед и расставила руки в стороны. — Не позволю обижать моих Ёжек!

И из рук рыжей сорвалось зеленое пламя, в мгновение окружившее нас с девочками и скрывшее от загребущих ручек непонятных личностей. А дальше начался кошмар. Кто-то кричал, ругался и матерился. Потом послышался голос Ягини Костеяловны, которую Любава впустила в наш круг и тут же принялась жаловаться на бессовестных насильников, пожелавших надругаться над беззащитными девушками. То, что у половины девушек при этом были не совсем безобидные когти, дубинки и странные разноцветные сгустки в руках, жалобщицы в расчет не принимали.

Дальше нас убеждали, что эти самые личности вполне безобидны и всего лишь хотели растащить пьяных Ёжек по комнатам. Причин не верить родному куратору, которая нам теперь мамка-нянька, не было. Так что, погасив пламя, Любава прошагала до приглянувшегося парня и, картинно закатив глаза, упала в надежные объятия. Остальные последовали её примеру, и уже через несколько минут из стоячих остались я да Яга, взирающая на все это дело со смущением и какой-то обреченностью.

— А ты чего стоишь, красавица? Парня никак выбрать не можешь? — засмеялся Огнеслав.

— Не доверяю.

— Себе или парням?

— Не кому, а что! Клубнику, — прижимая подхваченную тарелку к груди, подозрительно огляделась я.

Мое заявление восприняли со смешками, а потом вереница из незнакомых ребят с пьяными Ёжками на руках двинулась к общежитию. Ну что я могу сказать — вечеринка определенно удалась!

* * *

— Э-э-э, — протяжный звук, наполненный невыносимой мукой, донесся из соседней комнаты.

— Умертвия атакуют? — сонно отозвалась я, впрочем, не спеша открывать глаза.

Мне было хорошо, тепло, а главное — лениво. Голова после попойки не болела, зато в теле чувствовалась непривычная усталость, свидетельствующая о чрезмерной нагрузке для организма. Чем эта самая нагрузка была вызвана, я помнила смутно, но, судя по положительным эмоциям, чем-то веселым.

— Воды-ы-ы… — снова прохрипели из соседнего помещения, и раздался звук падающего тела.

То, что падало именно оно, я догадалась по последующим ругательствам. Пришлось сжалиться и, откинув теплое одеяло в сторону, пойти на помощь. По стеночке добравшись до кухни, я набрала воды в кружку, а потом отсчитала пять капель из флакона, оставленного на столе. Смутно помнилось, что вроде это зелье должно было помочь от похмелья, но кто и при каких обстоятельствах его давал, ускользало от сонного мозга. Предварительно сделав глоток, поморщилась от кислого привкуса, но в голове однозначно прояснилось. Довольно вздохнув, я уже значительно бодрее прошагала по коридору и зашла к Верее. Несчастная дочь высших оборотней, тихонько стонавшая на полу, представляла собой очень печальное и помятое зрелище. Опустившись рядом, я осторожно приподняла девушку и всучила кружку, к которой тут же жадно припали. Секунд десять слышался только булькающий звук, а потом раздался стон облегчения.

— Яника, я тебя люблю!

— Лучше люби того, кто оставил флакончик, — усмехнулась я, помогая однокласснице подняться.

— И его тоже люблю!

— Вот ему при встрече и сообщишь. А сейчас предлагаю пройтись по комнатам и поделиться чудесным зельем с остальными.

Возражений не последовало, так что мы, разделив «лекарство» на двоих, отправились изгонять похмелье из ёжкиной общаги. И после посещения каждой комнаты мне вслед неслись признания в любви, а неизвестному благодетелю — в вечной преданности.