Школа сновидений

По мере того, как в процессе неявного посвящения происходит пробуждение дремлющих сил и резервов сновидящего, все чаще приходят сновидения, несущие иную, нежели более или менее обычные сны, функциональную нагрузку. Суть этих сновидений заключается в том, что и силы, заключенные внутри нас, и силы вовне, ведущие нас к освобождению, как бы ловят нас во сне на самых острых проблемах, препятствующих нашему развитию, и проигрывают экспериментальные ситуации. Мы, вовлекаясь благодаря интенсивности эмоции, и решаем эти проблемы, переживая, проживая их. Наиболее существенное отличие этого типа сновидений заключается в том, что насколько реальным бы ни казалось происходящее в них, они не имеют никакого отношения к реальному будущему, т. е. они не содержат предсказательного элемента.

Их обычная структура сводится к тому, что после более или менее длительной экспозиции, в течении которой сновидящего пытаются поймать на какой-либо сильной эмоции — страх, раздражение, отвращение, ярость, гнев, сладострастие — действо в которое он вовлекается таким образом, доходит до абсурдного апогея, после чего во сне или уже наяву происходит катарсис и интуитивнее озарение-понимание.

Как правило, только наяву некоторые сновидящие могут оценить изобретательность и невообразимое чувство юмора сил, ведущих нас к освобождению, а также всю степень их же терпеливости, ласковости, хитрости и безжалостности.

Сновидящий в сновидении отмечает свой день рождения в ресторане с двумя близкими подругами: какая-то незначительная выпивка, легкие танцы. За одним из столиков сидят лица темных национальностей и темных профессий, производя некоторую напряженность в атмосфере. Но никаких инцидентов в ресторане не происходит, — сновидящий достаточно бдителен и безупречен чем — забегая вперед — затрудняет в этом случае работу сил, ведущих его к освобождению. Вечеринка заканчивается поздно ночью, сновидящий выходит с друзьями на улицу, оставляет подруг с кем-то из друзей и отходит в сторону, чтобы поймать такси. Внезапно атмосфера меняется, сновидящий понимает, что произошло что-то скверное, — и действительно: невдалеке на газоне в предутреннем тумане он видит двух своих подруг, лежащих в истерзанном виде. Внутри него что-то щелкает, в два прыжка он оказывается у подруг, зачем-то приподнимает одной из них юбку, хотя и так понятно, что они изнасилованы. Он озирается по сторонам, видит пустую винную бутылку, тут же вспоминает, что именно это вино пили сомнительные типы в ресторане, что-то в нем щелкает еще глубже и громче, он тут же замечает в траве длинный узкий нож без рукоятки, мгновенно хватает его, тут же в предутреннем тумане появляются те самые типы с щербатыми рожами, как будто не видевшими солнца с самого рождения; сновидящий с ножом в руке изо всех сил бросается к ним и…

Те же лица и он сам — в следственном изоляторе, белый кафель, тишина. Он один на один с насильниками и убийцами. Во всем действии нарастает что-то очень странное. Насильники объясняют ему, что было бы очень неплохо, если бы он расправился с ними. Они по очереди подходят к нему, он вспарывает им животы, они отходят. Одного из них, самого молодого, сновидящий просит повернуться спиной, потому что его удобней прикончить ударом в левую почку. Странность происходящего нарастает, никто из зарезанных не умирает.

Тут сновидящий как бы начинает понимать, что типы вправе думать, что он сам боится за свою жизнь, что в нем есть какой-то страх — ведь он один, а их много. Чтобы рассеять их сомнения, сновидящий вспарывает живот и себе, как бы давая тем самым понять, что он не боится их и что им движут другие мотивы. Вот так, он вспарывает себе живот и — ничего. Ничего не происходит, течет какая-то незначительная кровь. А в атмосфере, как гудение, нарастает абсурд происходящего в виде вопроса: «Ну и что?», ну и что это изменило?

Затем в камеру входит усатый полицейский в линялом мундире с еще одним криминалом, но как бы давно раскаявшимся и ставшим на путь истинный. Вновь вошедшие говорят сновидящему, что неплохо бы прикончить насильников, что он, сновидящий, имеет на это как бы полное моральное право. Жужжание странности нарастает.

Сновидящий отвечает полицейскому, что он как бы уже вспорол животы насильникам, и себе вот тоже заодно вспорол, и — ничего. Жужжание доходит до белого света, сновидящий вдруг замечает, что полицеский и насильники с просветлевшими лицами уже давно сидят и о чем-то мирно и благожелательно разговаривают на равных — они уже неотличимы друг от друга — полицейский и преступники.

Затем он замечает, что животы, которые он вспорол, почти совсем зажили, прямо на глазах начинают исчезать и шрамы. Он переводит взгляд на свой живот и видит, что там уже нет шрама, осталось только немного сухой запекшейся крови. Затем он смотрит на свои руки и видит тоже запекшуюся кровь, что-то в нем щелкает, как будто загорается белая лампа…

И он просыпается с невыносимым ощущением осыпающейся сухой запекшейся крови на своих руках — ощущение настолько реально, что он бежит к умывальнику и долго моет руки.