Школа специальной войны в Городе

Несмотря на то, что Восточная Пруссия стала, в связи с событиями на фронте, тылом группы армий, управление округа подчинялось не командованию группы «Центр», что было бы логично и целесообразно, а начальнику армий запаса, которым стал после покушения на Гитлера 20 июля 1944 года господин Гиммлер. Военнопленные входили теперь не в компетенцию войскового округа, как это было при генерале Гинденбурге, а в компетенцию начальника СС и полиции Восточной Пруссии, тогда как персонал охраны, офицеры и солдаты продолжали оставаться в подчинении округа. Таким образом, влияние гауляйтера распространялось и на чисто военные вопросы, что впоследствии весьма неприятно и вредно сказывалось на командовании войсками в крепости Кенигсберг. Вообще, разобраться, какая инстанция чем ведает, было нелегко, что чрезвычайно затрудняло всякую работу. Настроение в провинции было подавленным. Все взоры были прикованы к фронту, люди с беспокойством ждали дальнейшего развития событий. Партийный террор по отношению к инакомыслящим постоянно усиливался и принимал порой ужасающие формы. Так, например, гестапо уже несколько недель держало в алленштайнской тюрьме жену и дочь весьма известного и хорошо знакомого мне крупного помещика только за то, что, по показанию их домашней портнихи, они, якобы, позволили себе нелестно отозваться о Гитлере. На мои просьбы освободить этих ни в чем не повинных людей мне отвечали одними обещаниями, пока в конце концов русские не вторглись в Алленштайн и тамошние заключенные, не имея до этого возможности спастись, не попали в их руки.

Взаимоотношения между командующим группой армий генерал- полковником Рейнгардтом, у которого я побывал вскоре после вступления в должность, и гауляйтером были в высшей степени напряженными. Кох, как вновь назначенный «рейхскомиссар обороны» и начальник войск фольксштурма, делал, что хотел, не считаясь с нуждами фронта. Я, таким образом, будучи начальником войскового округа, оказался между этими инстанциями и должен был прилагать массу усилий, чтобы отстаивать близкие мне интересы фронта. Надо заметить, что Гиммлер и Кох не были близкими друзьями. Когда в ноябре 1944 года я встретился с Гиммлером в Познани и поведал ему о серьезных трениях во взаимоотношениях с Кохом, он сказал, что этому можно поверить и предложил мне при случае еще зайти к нему со своими претензиями, пообещав уладить дело. Но я не смог больше встретиться с Гиммлером, потому что он был постоянно в разъездах. Да и события впоследствии нагромождались одно на другое столь стремительно, что новые, более серьезные заботы требовали немедленного решения вопросов прямо на месте.

Оперативная обстановка в Восточной Пруссии также вызывала тревогу. Фронт на востоке придвинулся к самой границей часть немецкой земли к северу отозерного края Восточной Пруссии с конца октября находилаь в руках противника. Немецкие войска из-за нехватки людей и техники оказались сильно рассредоточенными, при этом Третья танковая армия находилась на севере в районе Немана. Четвертая армия занимала позиции к востоку от озерного края и до района Новограда на Нареве, где к ней примыкала Вторая армия, растянувшаяся вдоль Нарева до Вислы.

В это время в Курляндии занимала предмостный плацдарм выдвинутая далеко вперед и обособленная от других группа армий «Север», впоследствии «Курляндская группа армий», численностью около 30 дивизий. Понятно, почему в условиях такой оператовной обстановки все командующие и начальник генерального штаба Гудериан пытались убедить Гитлера в необходимости оставить предмостный плацарм в Курляндии, а освободившиеся дивизии перебросить на участок обороны группы армий «Центр», исчерпавшей все резервы и потому очень ослабленной. Даже Кох разделял это мнение, а мои неоднократные предложения ислользовать его влияние, чтобы подействовать в этом смысле на Гитлера, привели, по крайней мере, к тому, что такая попытка была сделана. Но все разбилось об упрямство Гитлера. Ему, видите ли, нужен был курляндский плацдарм, во-первых, из-за порта Либавы, который крайне необходим флоту, чтобы утвердить свое господство в восточной части Балтийского моря, и, во-вторых, он намерен был использовать этот плацдарм для нового наступления. Между тем флот к тому моменту практически уже утрал господство в восточной части Балтики. Это же касается и намерения Гитлера начать новое наступление с предмостных позиций в Курляндии. Такое намерение можно было расценить лишь как преступную фантазию, если учесть, что ожесточенные сражения на всех фронтах велись в то время уже с использованием последних резервов, а кое-где бои уже шли на немецкой земле. С точки зрения общей обстановки даже та единственно реальная задача, которую могла выполнить Курляндская группа армий – подольше связывать силы противника, – в конце-концов мало повлияла на исход дела.