Школа сценического фехтования

Те артисты, которые уже проходили классическое фехтование в театральном училище, обыкновенно знают, как именно держится шпага, и потому, конечно, при выполнении машинальных своих жестов с этим оружием, мало обращают внимания на то, что шпагу на сцене должно держать не всегда одинаково. Способ держать шпагу зависит, во-первых, от устройства рукоятки, а во-вторых, от неумения обращаться с оружием. Все случаи первого рода сводятся к следующим двум наиболее характерным. Если шпага конструкции французской, немецкой или испанской, – то ее держат, обхватывая рукоять шпаги так, чтобы большой палец находился на верхней части рукоятки, остальные же плотно прилегали бы сбоку. Шпага итальянской конструкции держится иначе. Указательным и средним пальцами схватывают перекладину так, чтобы продолжение клинка, находящееся в глубине чашки, приходилось бы между этими двумя пальцами. Рукоять придерживается тремя остальными пальцами.

Описанные два характерные способа держания шпаги противополагаются особой манере, посредством которой держат шпагу люди неумелые. Артист, конечно, должен знать правильный и неправильный способ, так как изображать на сцене ему приходится различных людей: умело обращающихся с оружием и неумело. В жизни, ведь, мы видим, что у народов, мало привычных к оружию, большинство людей, даже из военного сословия, берет шпагу именно неумелым способом, например, в кулак. Однако, артисту непозволительно злоупотреблять этим часто встречающимся в жизни обстоятельством. Образы, создаваемые им, всегда будут однобокими и вызовут неприязнь. своею неряшливостью к указываемым деталям. Эти детали не так незначительны, как это кажется с первого взгляда, хотя, конечно, есть множество людей, не обращающих на них никакого внимания. Но, ведь, множество людей в театре не в состоянии отличить костюм XIII века от костюма XV века, и тем не менее уважающей себя артист никогда не позволит себе воспользоваться невежеством публики, он всегда будет стремиться к тому, чтобы историческая правда сопровождала его игру и служила не столько удовлетворению знаниям толпы, сколько удовлетворению его собственного знания, его собственной добросовестности. Только при подобном состоянии духа он чувствует в себе способность отдаться творчеству. Поэтому-то и необходима вдумчивость в детали.

При обращении с оружием артист всегда должен помнить, что шпага для человека прошлых веков была священным предметом. Он не смотрел на неё так, как мы в настоящее время смотрим на рапиру, в которой мы видим обыкновенно забаву и почти игрушку. Шпага была то же, что крест на шее, т. е., помимо утилитарных целей, она имела еще и значение закреплять собою различные круги многих возвышенных понятий.

Очевидно, что к предмету подобной важности люди должны были относиться с инстинктивным чувством глубокого уважения и священного трепета.

Невероятно, чтобы шпагой можно было шалить, как это часто делается у нас па сценах. Лезвие, которое в соприкосновении с человеческим телом символизировало окончание самого драгоценного для жизни – союза материи и духа, – в руки бралось, конечно, только в высоко-торжественных случаях, например, для целования или же для уничтожения шпаги, когда владелец её не считал возможным для своей чести участвовать в какой-нибудь гнусности. И артист нашего времени ничем иным не может показать своего неуважения к шпаге, как именно применением того, что так обычно на сцене, т. е. дотрагиванием до клинка шпаги руками или шалостями с ней. Повторяю, как бы ни были велики достоинства таланта певца, но Валентин, например, поющий каватину[5] с клинком шпаги в руках – дает повод к улыбке.

Предварительные положения