Школа Стукачей

Неизвестный автор учебника пока мой единственный, не считая Алишера, друг. Алишер сидит в другом крыле, и встречаюсь с ним я только по дороге в суд.

Поездка в суд, это настоящий праздник - как Новый год или день рождения.

Я уже девять раз ездил на суд.

Не потому, что меня никак не могут “окрестить” - в Узбекистане суды и выборы проходят как по маслу, нет, просто до меня всё не доходит очередь, а я и не спешу – все равно окрестят рано или поздно.

А срок считают со дня ареста, раньше сядешь – раньше выйдешь. Поездка в суд это возможность на целый день улизнуть с хаты, нажраться "вольнячки", повезёт – напиться или обкуриться до полужидкого состояния. Анекдот о том, как наркоман приходят в себя в зале суда, и пугается собственного конвоя (Опаньки - менты!!) – это, я уверен, быль. Подсудимые на суде в нашей стране трезвы крайне редко. Присутствовать на этой процедуре без наркоза противопоказано. Обычно человек или уже передал через адвоката взятку, или понял что таких денег ему не собрать. в любом случае результат судилища уже известен с большой точностью. Зачем же просиживать штаны по-трезвяку?

Когда вас заметут, помните - следователи, прокуроры и судьи - ваши наипервейшие враги, не верьте ни одному их слову. Это андроиды запрограммированные на увеличение количества зэка. Держите ухо востро и ищите слабости в их программной прошивке, может удастся их ломануть, и перезагрузить. Иначе по полной программе загрузят вас. Считать, что этот милый человек в костюме, которого вы видите второй раз в жизни печётся о вас и ваших интересах, это простите, форма идиотизма.

Поэтому главное в вояже на судилище для меня, уже познавшего азы системы, это конечно встреча с Алишером.

Он на пару лет меня младше, но гораздо выше ростом. Несмотря на молодость, Алишер объездил половину земного шара с балетной труппой театра имени Навои. Если вы бывали в Ташкенте, то не могли не обратить внимание на это величественное, построенное японскими военнопленными здание в центре.

Общение с Алишером это чистый кислород после прогорклой тюремной махры.

Конечно же, я сноб – Алиш - солист академического театра все же, не тракторист какой-нибудь из Наибджанского района Кумушканской области, укравший у соседа полуживую корову.

С Алишером я могу говорить о чем угодно и быть собой, без страха перед людской подлостью. Этот урок быстро усваивается в тюрьме – не спеши выворачиваться наизнанку – могут плюнуть или легко вытереть о тебя ноги. Говорите меньше, слушайте больше.

Мы– “тяжеловесы” – нам грозят большие срока, и судит ташгорсуд. Поэтому нас возит один и тот же воронок.

Первичный шок от тюрьмы уже позади, и мы ездим на воронке, будто это рейсовое маршрутное такси.

Алишера уже, который месяц судят за убийство. Женщину, с которой он жил и которая была старше его на восемь лет, нашли убитой. Тюремный этикет не позволяет расспрашивать о деталях "делюги". Кроме того я уже ветеран системы, целых девять месяцев по тюрьмам, да по пересылкам и я уже хорошо знаю, что практически любой скажет, что в тюрьму попал - "не за что" или, чаще, "ни за хрен собачий". Это неправда. Все мы здесь - падшие ангелы.

Мне светит с восьми до пятнадцати, Алишу – с десяти до высшей меры или как здесь говорят - зелёнка.

Сидим сейчас на вокзальчике и в ожидании воронка эстетствуем о том, как бы написал свой Pulp Fiction Квентин Тарантино, окажись он в одной камере со злостными дехканами - похитителями кур из Аккургана.

Любопытно нам знать, когда же начнут "катать" на суд звёзд узбекского хип-хопа – группу Аль-Вакиль. Тех, кто замочил не менее известную местную поп-певичку.

Они тоже где-то здесь – вроде отсиживаются в санчасти. Болеть в санчасти Таштюрьмы могут только состоятельные люди. Алишер считает, что Аль Вакилям выделят отдельный воронок от Узбекконцерта.

«Элвис уже покинул здание» – добавляю я.

Жаль у Алишера другой судья и в суде нас расквартировывают по разным хатам. Когда вся жизнь обрушивается вокруг вас, родственные души это единственное спасение.

И на этот раз народный суд не выносит мне приговора. Проболтался, проходил кругами весь день в их подземном боксе. Думал, отчего же она не приедет на суд, что убудет от неё? Да какая там Сибирь, даже в суд прийти не нашла часок.

Вот всё. Ещё один день в горсуде. Уже сижу в воронке. Жду Алишера. Я знаю, его мама принесёт несколько пятидесятиграммовых бутылочек скотча, и он обязательно прибережёт одну, а то и две для меня. Надо выдохнуть воздух, как мастер тай-цзи цюань, запрокинуть вверх голову, и влить в себя бутылочку целиком.

Ага. Вот привели замначальника стройтреста. Воровали всё, но посадили его, потому что он - Александр Соломонович Левин, а более воровских данных и придумать трудно. Это вам любой следователь легко обоснует.

Привели и насильника-маньяка, сильно похожего на Фиделя Кастро. Его погубила страсть к девушкам, которым за семьдесят пять.

Вот и солдатик, перестрелявший полказармы в ночь принятия присяги (долго, долго терпел издевательства, ждал, пока дадут автомат, копил злость).