Школа суперменов

Побродив по этому заповеднику покосившегося рассудка, Бондарев вдруг почувствовал, как и в его мозг начинают лезть какие-то странные мысли, которые никогда бы не пришли ему в обычное время в обычном месте...

— Ха, — сказал он сам себе.

— Ха, — сказал он кошкам и на какой-то миг устыдился собственных мыслей.

Но потом это прошло. Это всегда проходило.

2

Исколотое тело Белова лежало в отдельной палате на третьем этаже специализированной клиники, надежно скрытой в лесопосадках на юго-западе Москвы. Параметры состояния сердца и мозга мерцали на экране монитора, но Дюк смотрел не на монитор, а на заострившееся лицо Белова, обращенное вверх.

— Неудачное начало у твоего ученика, — сказал Директор, пытаясь раскачиваться и на этом, совсем не предназначенном для этого стуле.

Дюк кивнул.

— Состояние стабильное, — продолжал Директор. — Но это состояние может длиться еще недели. Или месяцы. Или годы. Он не приходит в себя.

Дюк не удивился этим словам.

— А надо, чтобы он пришел в себя, — сказал Директор настойчиво.

— Это вы мне говорите? — уточнил Дюк. — Я же не врач.

— Надо, чтобы он пришел в себя, — повторил Директор. — И тогда он сможет рассказать все, что знает. Все, что он услышал от Крестинского-старшего.

— Вы и вправду думаете, что старший брат миллиардера работает уборщиком или кем-то в этом роде в провинциальной гостинице? — В голосе Дюка не было иронии. Он просто интересовался мнением Директора.

— Я думаю, что если бы я был известным миллиардером и хотел найти своего непутевого брата, то я бы искал его во многих местах. Но вряд ли бы я стал искать его в провинциальной гостинице среди технического персонала.

Дюк согласно кивнул.

— Бондарев уже ищет его, но все же мне нужны подтверждения из первых уст, — продолжил Директор. — Мне нужно подтверждение от Белова. Все это слишком важно...

Дюк обернулся к Директору:

— Важно? Да бросьте вы... Слова никогда не бывают настолько важными, чтобы из-за них так убиваться... Одни слова, другие слова, одно свидетельство, другое свидетельство — все это не изменит главного.

— И что, по-твоему, главное?

— Что нет никаких гарантий на успех нашего дела.

— Гарантии — это вообще не по нашей части, — проворчал Директор. — Но тем не менее ты...

— А что мне остается делать? Монгол сидит в коридоре и ждет, когда я выйду. Мы с ним теперь не разлей вода.

— Ты же знаешь, почему так вышло.

— Я знаю это. Я знаю, что у меня нет другого выхода как...

— Не драматизируй.

— И то правда...

Дюк посмотрел на Белова, на опутавшие его тело системы, мерно качавшие растворы лекарств по венам...

— Я слышал, что в таких случаях нужны эмоциональные встряски, — сказал Дюк.

— Кому они нужны? — не понял Директор. — Мне? Нет уж, хватит с меня...

— Ему. — Дюк кивнул в сторону Алексея. — Эмоциональные встряски, способные пробить ступор, в котором сейчас находится его мозг.

— Ну и как ты это представляешь? Хочешь рассказать в подробностях, как умерла его сестра? ...Извини, вырвалось.

— Это тоже способ, — спокойно ответил Дюк. — Но боюсь, что мои слова сейчас его не проймут. В его нынешнем состоянии... Тут нужна или его мать, или...

— Что?

— Девушка.

— Кто?

— У него есть девушка. Зовут Карина. Если бы она...

— Она имеет какое-то представление, чем Белов занимается?

— Естественно, нет.

— Тогда как ты это себе представляешь? Мы летом провели целую комбинацию, чтобы убедить мать Белова в смерти сына. И что теперь? Все порушить? А эта девушка? Привезти ее сюда с закрытыми глазами? Ткнуть носом в Белова — на, выводи его из комы? Так, что ли?

— Я думаю, что в любом случае, рано или поздно...

— Так-так...

— Белов очень переживал гибель сестры. Это травма, это потеря, которая требует замещения. Иначе это будет психологическая травма, которая будет с каждым годом становиться все глубже, а потом выстрелит в самый неожиданный момент.

— Какой ты заботливый.

— Ничего подобного. Я просто рассуждаю логически.

— У нас для этого есть целый этаж специально обученных людей, — буркнул Директор. — А ты здесь для другого.

— Как скажете. Я не в том положении, чтобы спорить...

— Вот именно.

Какое-то время они молчали. А потом Директор спросил:

— Как ее — Карина?

3

Аристарх Дворников сидел в дальней комнате своего недостроенного загородного дома, кутаясь в дорогое длинное пальто с поднятым воротом и вытягивая итальянские ботинки поближе к включенному обогревателю. Бутылка виски уже подходила к концу, и, вероятно, это была не единственная его бутылка за сегодняшний день. На голове у него была вязаная черная шапочка, отчего Дворников походил на кинозвезду, которая пытается остаться неузнанной, но делает это кокетливо-притворно, отчего эта шапочка выглядит как фиговый листок на безусловно голом короле.

— Это так вы спрятались? — с порога спросил Бондарев.

— Да, я так спрятался, — ответил Дворников, с ненавистью глядя на протекающую крышу, откуда неотвратимо сочились капли дождя и шлепались в большую металлическую лохань. — Я так спрятался, как мог. У меня тут охрана, и у меня есть ствол... Только я не помню, куда я его положил.