Школа. Точка. Ру

– Маш, ну ничего страшного. Таньке осталось пару недель всего, как-нибудь дотянем.

– А хочешь знать, почему Кох восстановили?

– Почему?

– Она представила справку о беременности. На момент увольнения у неё было восемь недель. А беременных по законодательству увольнять нельзя. Так что позволь тебя поздравить! Ты всё-таки будешь отцом ещё раз.

– Сначала пусть докажет, что это я – отец её ребенка!

– Пройдет генетическую экспертизу и докажет. В общем, залетел ты.

– Блин!

– А ведь я, Саша, тебя предупреждала о её намерениях.

– Маш, но давай откровенно. Ведь это ты меня к ней послала. Два раза. Я ведь упирался, как мог. А ты настаивала!

– А презервативами пользоваться тебя мама не учила?

– Не трогай мою маму! Я подумать не мог, что идя к учителю в школу я должен позаботиться о контрацепции!

– А вы что, прямо в школе?!

– В первый раз – да. Она затащила меня в подсобку с матами и там отымела!

– А ты, наверное, кричал «Насилуют!» и вырывался…

– А я понял, что сопротивление бесполезно. Что разумнее расслабиться и получить удовольствие.

– Ну вот, расслабился, теперь понапрягайся!

– Маш, это что же получается? Она моего ребенка кошмарить будет?!

– Кошмарить она будет тебя. А с ребенком, может быть, обойдется. Всё-таки не чужой.

– Девчонки знают?

– Не знают – узнают. Такая информация распространяется со скоростью света.

– Бедная Танька! Вечно ей достается.

– Да уж.

– Может, мне поговорить с Ниной?

– С кем?

– С Кох. Её Ниной зовут.

– О чём ты с ней говорить собираешься?

– Денег ей предложу. Чтобы в школе не появлялась до конца учебного года. Может же у неё быть токсикоз.

– Может.

– А ты с Маргаритой поговори, попроси не распространяться.

– Поговорю.

– Главное, чтобы моя мать не узнала. Зачморит ведь меня.

– От меня не узнает. За остальных не поручусь.

– А ты что, сообщила своим родителям?

– Нет, конечно. Я не хочу опять в больницу маме супчики носить.

– А кто-же тогда остальные, за которых ты не можешь поручиться?

– Саша, Москва – город маленький. Все всё знают. Доброжелатели найдутся, в этом можешь не сомневаться. Это же не шило в мешке, и даже уже не эмбрион, а целый ребенок.

– Отправлю-ка я её на время в какой-нибудь далекий круиз.

– Кого?

– Мать.

– Ага, в Антарктиду…

– Почти. По Средиземноморью. Недели на три.

– Смешно.

– Что смешно?

– Такой большой мальчик, уже сорок лет, а всё ещё боишься мамки.

– Ничего смешного, Маша. Это пожизненное испытание. Рок. И боюсь, мой сын повторит мою судьбу.

– А с чего ты взял, что у Кох непременно родится сын?

– Ну не дочь же! У таких дочери не рождаются. Не должны рождаться.

– А если всё-таки дочь?

– Отберу через суд. Докажу её несостоятельность как матери. Есть все шансы, что суд присудит ребенка мне. У меня полная семья, хорошее материальное обеспечение…

– Да?! А ты меня спросил? Ты спросил меня, хочу ли я воспитывать ребенка Кох?!

– Маш, но ты ведь гуманистка. Ты же не оставишь мою малышку на растерзание её железобетонной мамаше!

– Оставлю.

– Маша!

– Что «Маша»? Я своего ребенка родить хочу, понимаешь? И воспитывать его. Или её. Я не хочу заниматься девочкой с дурной наследственностью, к тому же рожденной без желания её отца. У неё есть все шансы стать малолетней шлюхой.

– Не смей проецировать дурное будущее для моей дочери!

– Ладно, я молчу. Звони ей!

– Кому?

– Кох, конечно! Предлагай отступные за прогулы по состоянию здоровья.

– Да, уже иду.

– Куда?

– Звонить.

– У тебя же телефон в кармане.

– Маша, ты что, хочешь, чтобы я разговаривал при тебе?!

– А почему нет?

– Ты хочешь положительного результата?

– Хочу.

– Тогда позволь мне поговорить с ней наедине.

– Не позволяю.

– Маш, ну что ты так себя ведёшь? Да, у нас проблема. Большая. И общая, если мы с тобой семья.

– Ладно, Саш. Я просто в стрессе. Я всё понимаю. Иди.

Из дневника Тани Шишкиной

22 мая