Школа ужасов

— Да, прощу вас. — Женщина отступила в сторону и предложила детективам войти изящным взмахом руки. Широкий рукав скользнул вверх, обнажив гладкую, смуглую кожу. — Будьте любезны, подождите в гостиной, инспектор. Я позову его. Выпейте пока. — Она улыбнулась, сверкнули мелкие, ослепительно белые зубы. — Выпейте, даже если вы находитесь при исполнении, я никому не скажу. Я оставлю вас на минуту. Джилс работает в библиотеке. — С этими словами она покинула гостей и легко взбежала вверх по ступенькам.

— Наш мистер Бирн умеет обеспечить себе приятное общество, — констатировала Барбара, оставшись наедине с Линли. — А может быть, это очередная воспитанница? Джилс ведь активно участвует в делах образования. Наш Джилс — настоящий педагог.

Бросив на Барбару сердитый взгляд, Линли кивком пригласил ее в гостиную, примыкавшую слева к вестибюлю. Окна комнаты выходили на Риверкорт-роуд, обстановка казалась удобной, надежной и ненарочито элегантной. Комната была решена преимущественно в зеленых тонах: бледно-травянистые стены, два дивана и три стула цвета мха, ковер, в котором утопали ноги, напоминал окраской сочную летнюю листву. На стоявшем у окна пианино орехового дерева были выставлены фотографии. Дожидаясь Джилса Бирна, Линли подошел к снимкам и принялся внимательно изучать их.

Большинство фотографий свидетельствовало об успехах Джилса Бирна в качестве ведущего одного из политических ток-шоу на Би-би-си. На этих фотографиях он позировал рядом с известнейшими представителями правительства и различных партий, от Маргарет Тэтчер до Нейла Киннока, от престарелого Гарольда Макмиллана До преподобного Иэна Пейсли и хмурой Бернадетт Девлин. Здесь присутствовали три бывших госсекретаря США и один экс-президент. А Бирн на фоне этих знаменитостей выглядел всегда одинаково — насмешливый, слегка забавляющийся, никому и ни во что не верящий. Именно благодаря отсутствию собственного политического кредо Бирн преуспел в качестве телеведущего. Он подавал любую проблему и каждого гостя программы с различных точек зрения, не принимая ничью сторону. Его острый ум и не менее острый язык могли подчистую разделать любого самонадеянного политикана.

— Эдвард Хоу, — задумчиво произнесла Барбара Хейверс.

Она подошла к камину, над которым висели два выполненных акварелью вида Темзы. Тонкая прорисовка деталей и таинственная дымка напоминали о традиционном искусстве Востока. Один пейзаж изображал выраставшие из рассветного тумана деревья, кустарник, высокий берег, они то ли парили, то ли плыли в воздухе над плывущей, скользящей по воде баржей. На второй картине три женщины в нарядах пастельных тонов прятались от дождя на крыльце прибрежного коттеджа, бросив на лужайке корзину для пикника и прочие взятые с собой припасы. Под обоими рисунками значилась подпись: Эдвард Хоу.

— Неплохая работа, — похвалила Хейверс. — А это, должно быть, сам Эдвард. — Она взяла в руки небольшую фотографию с камина. — Не такая напряженная поза, как на том школьном снимке. — Барбара еще несколько раз внимательно оглядела комнату, затем снова посмотрела на фотографию молодого китайца и осторожно проговорила: — Странно все это, инспектор.

Линли взял из ее рук снимок. На фотографии Эдвард Хоу сидел с маленьким Брайаном Бирном в лодке, скорее всего на озере Серпентайн в Гайд-парке. Брайан устроился между колен Эдварда, ухватившись ручонками за весла. Оба они улыбались.

— Что странно? — переспросил Линли.

Барбара поставила фотографию на место и перешла к шкафчику кедрового дерева на другом конце комнаты. Здесь стояла фотография Мэттью Уотли, точно та же, какую они видели в доме его родителей. Хейверс дотронулась до нее.

— Фотография Эдварда Хоу. Фотография Мэттью Уотли. С полдюжины всяких важных шишек. — Она жестом указала на коллекцию, собранную на пианино. — И только один снимок Брайана Бирна, в лодке вместе с Эдвардом Хоу, в возрасте трех или четырех лет.

— Пяти, — послышался голос от двери. Там, наблюдая за посетителями, стоял Джилс Бирн. За его спиной виднелась пакистанка, ее платье переливалось всеми цветами радуги на границе света и темноты.

— Ни для кого не тайна, что мы с Брайаном практически не поддерживаем отношения, — пояснил Бирн, входя в комнату. Он шел медленно, словно очень устал. — Это его решение, не мое. — Он повернулся на миг к своей спутнице. — Не стоит задерживаться здесь, Рена. Тебе еще надо подготовить бумаги к судебному заседанию.

— Я бы лучше осталась, дорогой, — ответила она и, бесшумно пройдя по комнате, устроилась на диване. Сбросив тонкие сандалии, женщина подобрала под себя ноги, четыре узких золотых браслета скользнули вниз по ее руке. Она неотрывно смотрела на Бирна.

— Как хочешь. — Бирн направился к низенькому сервировочному столику, где стояли бутылки, стаканы и лед.