Школа в Кармартене

По пустынной улице, никуда особо не глядя, шел Дилан в арабской одежде, то есть закутанный с ног до головы, видны одни глаза. Когда он проходил мимо очередного дома, высоко вверху приоткрылось окошко, так что между глухими ставнями образовалась щелка шириной с мизинец. Дилан искоса бросил взгляд на это окошко и тут же, не останавливаясь, прошел мимо.

Посмотрев на все это, вторая группа начала обсуждение. По двору дефилировал Мерлин, косясь на интересную игру, и время от времени высказывал свои предположения, обычно не лезущие ни в какие ворота.

– Это все – какая-то воровская шайка, бандиты, – сказал Афарви. – Хотя разговоры под одеялом похожи на исповедь.

– Может, тайная политическая организация? – без малейшего запала предположил Эльвин. – Заговорщики?

– Да таких заговорщиков… – сплюнул Фингалл с презрением, – голыми руками можно брать.

– Бандформирование, – уверенно сказал Мерлин. – Хотя не исключено, что бордель.

– Швыряние камней из засады не похоже на исповедь, – робко заметила Гвенллиан. – Это гадание. Очередь к гадалке и… еще два гадания.

– Да! Любит – не любит, плюнет – недоплюнет!.. Я изнемогаю, слушая вас, – сказал Ллевелис. – Это же флирт! Способы флирта!

– Ну и флирт, – с достоинством повторил Мерлин. – Зачем так орать?

Услышав слово «флирт», первая группа играющих перестала покатываться со смеху и подталкивать друг друга локтями в бок и со вздохами передала Ллевелису пальму первенства. Роль пальмы первенства традиционно играл тот самый шарф Мерлина, который он дал Ллевелису с собой на Авалон и так и не получил обратно. Среди студентов ходил даже слушок, что Мерлин потому так крутится вокруг, что хочет как-нибудь заполучить назад свой шарф.

– Ну ничего, – воскликнул Эльвин. – Мы вас сейчас тоже подловим!

Афарви, сильно смущаясь, все же предложил в качестве понятия переизбрание кабинета министров.

– Назначение кабинета министров в Древнем Китае выглядело как запуск воздушных змеев, – горячо зашептал он. – Устраивался такой праздник, император садился на лужайке, и все сановники по очереди запускали воздушных змеев собственного изготовления. В змее ценилось изящество, фантазия и красота. Император назначал министров на должности сообразно проявленному вкусу.

– Афарви, я никогда не стану играть в эту игру, если ты будешь в команде противника, – от души сказала Гвенллиан.

Афарви отвесил четверть поклона. Фингалл подумал немного над этими словами и медленно засопел носом.

– Еще две эпохи, – торопил Ллевелис. – Ну, одну понятно: Европа, XVI век, – интриги, нежелательных соперников убирают с помощью яда. Из десяти человек на званом обеде девять выпили за процветание и неожиданно сыграли в ящик.

Эльвин выразительно захрипел и скончался, потом воспрял и предложил:

– И еще устроим безобразную драку. Выборы кабинета министров в Италии, ХХ век. Выглядит как простая драка с мордобоем.

– Победа наша, – сказал Ллевелис.

Все побежали тащить реквизит. Через двадцать минут первая команда действительно вынуждена была сдаться. Хотя Мерлин и твердил про последнюю сцену, что это борьба в парламенте, ему никто не поверил.

– Вы бы лучше задумали избрание короля, – посоветовал Мерлин, разобиженный тем, что здесь не считаются с его огромным политическим опытом. – Куда интереснее, чем какие-то министры.

– После того, как я вытащу меч из камня, – нарочито медленно и с явным подтекстом проговорил Ллевелис, – всем станет так скучно и неинтересно, что игра просто угаснет сама собой.

В этот момент его взгляд зацепился за Гвидиона – сосредоточенный на какой-то залитой химикатами тетради, он пробирался по нижней галерее в сторону Пиктской башни со связкой книг под мышкой.

– Ну сколько времени можно проводить за изучением обмена у овцы? – попытался приcтыдить его Ллевелис. – Ну хоть в день святого Валентина-то можно не торчать у Змейка?

– Мне очень интересно все, что мы делаем, – твердо сказал Гвидион. – И он только-только начал доверять мне серьезные процедуры…

– Ага!.. Один неверный шаг – и Змейк отправит тебя в Анды вакцинировать диких лам!

…Эту фразу по стечению обстоятельств услышал спускавшийся по лестнице Мак Кехт. Доктор много дней жил в некотором разладе с собой и искал знаки на небе и на земле. В последнее время Рианнон смотрела на него с величайшей внимательностью и интересом, но явно боялась подойти. Мак Кехт радовался и огорчался. Он чувствовал, что ложку он сделал не зря. Но отчего такая опаска была написана на прекрасном лице Рианнон? Быть может, она прочла что-либо о Туата Де Дананн? В истории его народа были скользкие моменты и не совсем приятные личности, в первую очередь он сам, рассуждал Мак Кехт; но Рианнон, несомненно, знала детали его биографии задолго до того, как пришла к нему; вряд ли это могло явиться для нее новостью; о нет.

– В самом деле не мешает заняться этими ламами, – внезапно сказал себе Мак Кехт. – Ведь вакцинация обходит их уже несколько веков.

…Через неделю Мак Кехт приблизился к Рианнон и с необъяснимой улыбкой сказал: