Школа в Кармартене (СИ)

Через пятнадцать минут Мерлин обнаружил на одной из узких улочек Кармартена встрепанного советника Эванса, который согласился с ним на бегу, что да, он всегда знал, что именно Ближний Восток послужит детонатором, что он с огромным удовольствием эвакуировался бы куда-нибудь сам и эвакуировал бы туда весь город, но некуда, и извинился, сославшись на то, что у него сумасшедшее количество дел в связи с последними событиями. Мак Кархи, вернувшись с автобусной станции, деловито сообщил, что там настоящее столпотворение, флаги Уэльса, люди взвинчены, и негде упасть не только яблоку, но и поддавшему Тэффи-ап-Шону, который уже наклюкался в честь дней былой славы Уэльса, по его собственным словам.

– Вот и собаки выли сегодня утром, и сорока стрекотала, – заключил Мерлин. – Переходим к действиям, Оуэн.

И через час Мерлин объявил с балкончика Бранвен студентам всех курсов следующее: в связи с внезапным началом Третьей Мировой войны среда объявляется днем дополнительных консультаций. Любой из студентов может обратиться к любому из преподавателей со всеми возникшими у него вопросами. Темой консультации может быть все, что непонятно. Начиная с четверга, все распускаются по домам. В том числе преподаватели.

– Мой дом, слава Богу, здесь, – пробурчал Финтан, похлопывая по боку свой круглый дом с семью входами.

– Господь еще ответит мне за это на Страшном Суде! – прогрохотал Курои.

* * *

Ллевелис быстро переоделся в камуфляж, а Гвидион – в траур. Точнее, Ллевелис, надев одну штанину, прыгал на одной ноге возле распахнутого сундука с одеждой, перерывая все в поисках подходящих аксессуаров, а Гвидион с угрюмым достоинством натянул на себя две необходимые вещи и застыл как камень, обхватив колени руками, в ожидании, пока Ллевелис затянет зубами камуфляжную бандану у себя на запястье. Потом они вместе спустились по лестнице с башни, осмотрели друг друга и разошлись, так как Ллевелис направлялся к Рианнон, куда Гвидиона было не затащить и на аркане, Гвидион же шел к Змейку, что, в общем, было Ллевелису не по пути.

…Гвидион ожидал увидеть Змейка укладывающим вещи, однако если тот и занимался этим, то во внутренней комнате, а не в самом кабинете. В кабинете все было по-прежнему, в том числе ровно горящий огонь.

– Входите, – сказал Змейк.

Гвидион не стал дожидаться приглашения садиться и высыпал на Змейка целый ворох отчаянных вопросов, равно далеких от химии, как и от фармакологии.

– Неужели это правда? – лихорадочно спросил он, как будто Змейк мог тут же, сейчас, на месте, разобраться с текущими событиями на Земле как с небольшим недоразумением.

– Судя по всему, да, – пожав плечами, отвечал Змейк.

– Но ведь люди должны одуматься!.. Не может быть… Учитель! В конце концов, самоубийство в массе людям несвойственно!..

– А что, по-вашему, свойственно людям? – поинтересовался Змейк. – В массе? – добавил он, изогнув бровь.

– Стремление к счастью, – совершенно искренне отвечал Гвидион, не подумав.

– Счастье – чрезвычайно позднее понятие, введенное просветителями в XVIII веке, одновременно с другими их идеями, которые вы, надеюсь, при всей своей растерянности в состоянии оценивать здраво, – спокойно сказал Змейк. – До эпохи Просвещения мысль о праве каждого человеческого существа на счастье не занимала умы европейцев. Чтобы расставить все точки над i: я получил свое воспитание и образование доначала эпохи Просвещения.

– Неужели мы уже исчерпали все ресурсы милосердия Божьего? Так быстро? – убито пробормотал Гвидион.

– Не забывайте, что далеко не все вокруг вас христиане. Я не принадлежу к этой конфессии, – оборвал его Змейк.

– Тогда что для вас соответствует понятию промысла Божьего?

– Боюсь, что бич Немезиды, – сказал Тарквиний и откинулся в кресле.

Гвидион твердо помнил, что Мерлин разрешил спрашивать обо всем, что непонятно; поэтому, вместо того, чтобы попридержать язык, он, пренебрегая опасностью, спросил:

– А зачем вы хранили все это время орден Кромвеля?

Змейка передернуло.

– Какой орден? – спросил он. По движению его губ заметно было, что он хотел сказать что-то другое.

– «Господь предал в наши руки врагов английской республики, и слава этой победы принадлежит лишь Ему», – процитировал по памяти Гвидион.

Змейк пожал плечами.

– Вы полагаете, его следует выбросить? – иронически спросил он.

– Ну да, я понимаю… это неделикатно по отношению к… к тому, кто выдал награду, – сказал Гвидион.

– Это неделикатно по отношению к сплаву цветного золота и белой бронзы. Металл не может отвечать за то, что на нем написано, – сухо сказал Змейк.

Тогда Гвидион потоптался еще немножко перед Змейком и сказал:

– Скоро мы все превратимся в пепел. Я рад бы относиться к этому спокойно, но что-то… никак.

– Сегодня меня всерьез беспокоит пятно соуса на моем манжете, завтра я, рассыпавшись на элементы, впитался куда-то под землю. Я не вижу принципиальной разницы между этими двумя состояниями. И заметьте, Мировая война не является необходимым условием для того, чтобы перейти из первого состояния во второе.