Школа жизни. Часть 1

Радомир гнал, превышая допустимую скорость, по трассе с мыслями лишь о ней. Он размышлял и пытался вспомнить. Дорога была почти пустой, уже начинался рассвет, когда он решил остановиться и немного подремать, глаза слипались от столь сильных переживаний, он был измотан, а впереди еще столько всего предстоит. Стоило ему выключить двигатель внедорожника и закрыть глаза, откинувшись на сиденье, как в его подсознании возникла она. Он никак не мог ею налюбоваться, как же она была прекрасна! Крепкая стать, правильная осанка, бархатистая безупречная кожа цвета спелого персика, немного вьющиеся волосы цвета молочного шоколада с золотым, сияющим, солнечным блеском, спадая ниже лопаток каскадом, окутывали ее плечи, создавая манящий и в то же время неприступный ореол. Огромные зеленые глаза, лучащиеся изумрудным светом, останавливающие сердце и сбивающие дыхание. Простое открытое русское лицо с чувственными алыми губами и вызывающим румянцем создавали игривое настроение. Она выплывала из-за леса, идя своей волшебной текучей походкой, словно вода в ручейке. Казалось – вот, она только появилась, как уже стояла рядом. Ее голову обрамлял головотяжец из первых полевых весенних цветов и разнообразных цветущих трав. Платье-рубаха нежно и слегка незатейливо облегало ее великолепный стан, лишний раз подчеркивая ее такую соблазнительную, слегка вздымающуюся от дыхания грудь. Само платье было белым с вышитым по подолу и рукавам орнаментом в зеленых тонах, прекрасно гармонируя с венком и цветом ее глаз. Она была не просто хороша или обворожительна, она была богиня, и в том не было сомнений. Он чувствовал, как сильно он возбужден, чувствовал, как сильно возбуждена она. Он знал, что весь ее без остатка, никогда и никого он не сможет полюбить так, как ее.

Грудная боль усилилась, и дыхание сбилось, в ее образе появилась рябь. Усилием воли, превозмогая сильнейшую, казалось бы, невыносимую и нечеловеческую боль, он пытался всеми силами удержать ее образ в сознании, понимая, что она должна сообщить что-то очень важное, касающееся только его, не их, не ее, а именно его. Желание было столь велико, что мозг просто отключил рецепторы боли, позволяя в полной мере насладиться видением.

– Любимый мой, суженый, я вижу, что ты страдаешь от боли. Часть моей души, живущая в тебе и служащая все эти годы защитной стеной и барьером от мглы, царящей в тебе вместо души, ослабевает из-за твоего неверия в мое существование. Началось отторжение. Поторопись. – Она обняла его лицо ладонями продолжив:

– Мы как два Ангела…

Никто не знает, кто из нас какого цвета?

Все так запутала меж нами жизненная нить…

То ранишь ты,

То я пускаю стрелы…

Есть узел, он всему виной!

Однажды наши жизни

Встретились на перекрестке.

Казалось, я была мертва.

А ты?

Ты спас меня.

Не дав мне руки наложить.

И что в итоге?

Ты и Я…

Два Ангела!

Никто не знает, кто из нас какого цвета?!

Ты часть меня,

А я тебя…

И нет меж нами света!

Так плотно нас связала Сварга!

И души наши сплетены в едино.

Спасала я тебя, отдав себя,

А ты же

Подарил мне жизнь, спасая свет Всемирья!

Она плакала.

– Батюшка объявил турнир за мою руку и сердце, для победителя я стану супружницей. Не подведи меня, свет сердца моего. Мы созданы друг для друга, слушай частичку души моей, живущую в тебе, она укажет тебе верный путь ко мне и не подведет в преодолении препятствий. Только верь, и я стану твоей, единственной и родной. – Их губы слились в долгом, чувственном и очень нежном поцелуе, оставляя обжигающее сладковатое ощущение.

Она исчезла. Он открыл глаза, вытирая струящиеся слезы с лица. Он был счастлив! Она реальна, она не плод его воображения! Счастье окутало все его сознание и душу, и мгла потихоньку стала отступать, боль притуплялась, а через некоторое время и вовсе исчезла, как будто ее и не было. Внизу живота вновь порхали бабочки. Разве теперь хоть что-то могло остановить или заставить его отступить?! Он отыщет ее, где бы она ни была.

Оглядевшись, он так и не понял, где он. Было уже раннее утро. Радомир посмотрел на GPS-навигатор, чтобы сверить координаты своего присутствия. Оказалось, что он не доехал до Санкт-Петербурга совсем чуть-чуть, остановившись вблизи деревни Бологое. С этой точки он занялся составлением маршрута своего дальнейшего пути.