Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник)

Благодаря Борису Соломоновичу я сумел успешно окончить школу, хотя учился на троечки. Из всех предметов выделял только литературу и немецкий. Учительница русского языка и литературы меня обожала, и я этим пользовался без тени смущения. Мне одному дозволялось писать сочинения на любые темы. На уроках частенько кропал учительнице стихи, она знала об этом и редко спрашивала меня по учебной программе. На перемене отдавал ей свои стихотворные наброски. Учительница отнекивалась, но листочки, вырванные из ученической тетради, брала. То, что было положено по программе, я учил небрежно, писал только на свободную тему, и это сослужило мне позже плохую службу.

При поступлении в институт пронесся слух, что свободной темы на вступительных экзаменах не будет. Мне это грозило «завалом» экзамена, но тема свободная, к счастью, была.

Перед школьными выпускными экзаменами Б.С. собрал класс и рассказал, что нужно постараться сдать экзамены как можно лучше, тогда в аттестате будут хорошие оценки. Мы активно обсуждали: кто и в какой вуз хочет поступать, где какой конкурс и как учитываются оценки аттестата зрелости.

Я возразил Б.С., что у меня тройки по большинству предметов, и результаты выпускных экзаменов не повлияют на оценки в аттестате. Тогда он сказал:

– Ты неправ, Володя. Если сдашь экзамены хорошо, то оценки значительно улучшатся.

– Значит, если у меня по истории была все годы тройка, а сдам этот предмет на пятерку, то…

– Если сдашь на «отлично», то есть вероятность, что будет пятерка в аттестате.

– Этого не может быть! – возразил я.

– Я тебе обещаю.

Из принципа я решил сдать все предметы на «отлично». Никуда не выходил из дому весь экзаменационный месяц, спал по четыре-пять часов. Учил, учил, учил. Получил «пятерки» на всех экзаменах, кроме одного.

Борис Соломонович сдержал слово: оценки в моем аттестате значительно повысились.

Я с успехом окончил школу, поступил в институт, а потом и во второй. Три года с Учителем – вот так, с большой буквы! – были одним из самых ярких периодов моей жизни.

Последний раз видел его в 1989 году, когда прилетал на двадцатипятилетие окончания школы. Мы пили в компании повзрослевших и постаревших одноклассников, многих я едва вспомнил, и он все время подначивал меня насчет кооператива, который я к тому времени создал. Он был такой же живой и энергичный, но какая-то печать потусторонности уже лежала на его лице.

Через десятки лет, с грустью разглядывая мутноватое черно-белое коллективное фото, я с трудом вспоминал имена и фамилии одноклассников.

Минуло еще четверть века. Я уехал в другую страну. О том, что Учитель умер, узнал случайно.

Остались у меня только старые черно-белые фото. Да и их я смотрю редко…

Елена Литинская На Большой Семеновской

В 1955 году мы переехали в Мажоров переулок у Большой Семеновской, и я пошла в первый класс. Время, надо сказать, было унылое, какое-то серое. Ученики носили школьную форму. Белые воротнички меняли раз в неделю, а коричневые платья и сизые гимнастерки не стирались месяцами. В классах тошнотворно пахло потом. Девочкам предписывалось заплетать волосы в косички с бантиками. Мальчиков, как арестантов или новобранцев, брили наголо. Даже чубчик а-ля Тарас Бульба оставить запрещалось. К третьему классу волосы милостиво разрешалось чуть-чуть отрастить.

Школа № 425, что на Большой Семеновской, была обычной средней школой, не самой хорошей и не самой плохой в Москве, но наш класс 1-й «Б» оказался прямо-таки ниже среднего. В классе было более сорока учеников, из них несколько второгодников, три отличника, человек пятнадцать хорошистов и троечников, а остальные, как на подбор, – сплошная серая масса, состоящая из тугообучаемых, проблемных детей, которых и на второй год оставлять бессмысленно.

Учительница начальных классов, А.В., была женщиной средних лет, отнюдь не привлекательной внешности и весьма сурового нрава. Она ухитрялась говорить, раскрывая рот, но почти не разжимала челюсти, демонстрируя вставные зубы. Ее оскал весьма отдаленно напоминал улыбку. За свирепый нрав и плотно сжатые челюсти ей было дано прозвище «горилла». А.В. носила почти всегда одно и то же платье зеленого цвета в крупную клетку, черные туфли-лодочки, которые были ей великоваты и, спадая с ног, звучно цокали, когда она медленно и гордо несла себя по школьной лестнице. Единственным украшением учительницы был белый газовый шарфик, кокетливо завязанный на увядшей шее. А.В. благоволила к отличникам и старательным ученикам. К двоечникам и тупоголовым была беспощадна. Могла оттаскать ученика за ухо и даже стукнуть по голове линейкой или костяшками пальцев. Никто и пикнуть не смел, а о том, чтобы пожаловаться родителям, и подумать не могли.