Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник)

Раньше в нашей жизни все было хорошо и просто. Я, мама и папа, дедушка и бабушка жили все вместе в центре Москвы в замечательном, полном тайн желтом доме с белыми колоннами, что на углу Волхонки и улицы Маршала Шапошникова. А напротив, прямо через дорогу от нашего дома, за красивой металлической оградой возвышался роскошный особняк. Это был Музей изобразительных искусств им. Пушкина. Туда меня и детей из ближних домов пускали без билетов. И мы играли в больших залах музея в казаки-разбойники, рисуя мелом на полу указательные стрелки. Я пряталась за египетскими надгробиями и с замиранием сердца следила, чтобы меня не нашли, перебегая от одного места к другому. Случалось, эти стрелки выходили на улицу и вели всю нашу компанию к Цветному бульвару и на Арбат, за что родители нас ужасно ругали.

Когда мама особенно сильно сердилась на меня, и все могло закончиться поркой, я убегала и пряталась у маминой подруги тети Зины, которая жила в нашем доме, в своей мастерской в полуподвале под аркой, где на стеллажах стояли ее скульптуры, и там пережидала грозу.

Но вдруг неожиданно умерла бабушка. И сразу вся жизнь полетела кувырком. Мама стала ругаться с дедушкой. Папе от работы дали квартиру, и мы уехали в Тушино, на улицу Свободы. С чем я никак не могла смириться.

Размышляя как раз на эту тему, я в первый раз подходила к своей новой школе № 820. У входа стоял крупный мальчишка – Васька-Сыч, как я потом узнала, – с двумя шестерками и отбирал у тех, кто послабее, деньги. И никто даже не пытался протестовать. Меня это так возмутило, что я решила: буду стоять насмерть!

Ко мне подошли два парня, которым я была по пояс:

– Ты что, малявка, новенькая? Давай-ка, быстро плати за вход.

Один из них обошел меня со спины и попытался схватить за косу. Тогда, не долго думая, я подпрыгнула, и изо всех сил вцепилась в лицо стоявшему напротив горе-грабителю, и висела на нем, царапая его лицо. От неожиданности и боли он стал кричать. Двое других, щедро осыпая меня тумаками, пытались меня от него оторвать. Но не тут-то было! Услышав крики парня, на крыльцо выбежала завуч. Тут массовка быстро рассосалась, и на поле боя остались только я и расцарапанный верзила, истошно вопящий:

– Спасите, уберите от меня эту сумасшедшую!

Завуч за ухо оторвала меня от него и велела нам обоим следовать за ней. В этой школе было два завуча: Рыжая – добрая и Черная – ну очень злая. Именно злой – Черной в первый же день я и попалась. Верзилу завуч сразу же отправила к медсестре. Потом она повернулась ко мне:

– Ты кто?

– Я новенькая. В пятый класс.

– Не успела прийти в школу и уже отличилась! Сейчас ты идешь в свой 5-й «А», а завтра жду твоих родителей.

Я поднялась на второй этаж и пошла по длинному, залитому солнцем широкому коридору к двери в неизвестность… Урок уже начался. Я растерянно стояла у входа, не зная, куда сесть: почти все парты были заняты. Вдруг рыжая девчонка, сидящая за четвертой партой в левом ряду, вытолкнула свою соседку так, что та чуть не упала на пол, и громко сказала:

– Иди сюда, садись со мной.

Я с облегчением вздохнула и прошла на свое новое место. Так началась моя жизнь в Тушине. Препод по имени Александр Александрович сразу вызвал меня к доске: доказать какую-то теорему. Я никогда не учила доказательства: мне это было скучно. Но всегда как-то выкручивалась, доказывая теоремы по-своему. Так же я поступила и на этот раз. Ал-Ал, как сокращенно его про себя назвала, окинул меня ироничным взглядом:

– Ну, что ж, барышня, четыре за сообразительность, но все же я бы вам рекомендовал материал учить.

Остальные уроки прошли достаточно весело. Моя соседка, которую звали Галя, и на переменках, и на уроках вводила меня в курс школьной жизни. Оказывается, в этом классе была группа девочек и мальчиков, у которых родители занимали высокие посты. А у одного из них, мальчика с большими черными глазами по имени Валя Подерин, папа был известным писателем и имел две машины. Меня это как-то не впечатлило: родители давно мне объяснили, что наличие у моего папы личного шофера и высокой должности не дает мне повода считать себя чем-то лучше других. Ну, я как-то и не стремилась в число классной «элиты».

Васька-Сыч с приятелями делали вид, что в упор меня не видят да и раньше никогда не видели. Более того, они не только никогда ко мне не подходили, но даже тех, кто шел рядом со мной, не трогали. Так что некоторые стали у входа в школу делать вид, что они мои друзья.

После прихода родителей в школу по вызову Черной месяца полтора прошли относительно спокойно. И вдруг меня на переменке вызвал из класса мальчик, передал записку и, сказав, что будет ждать ответ, отошел к окну. Записка была от того самого Вали Подерина, у которого черные красивые глаза и папа – писатель. Раньше у меня приятелями были дворовые мальчишки – в их компании я играла, лазала по деревьям и крышам домов на любимой Волхонке. И вдруг: «Давай с тобой дружить, мне без тебя не жить. Я буду очень рад видеть нежный твой взгляд»…