Школа жизни. Честная книга: любовь – друзья – учителя – жесть (сборник)

Не могу не вспомнить замечательные уроки русского языка Веры Михайловны Константиновой, у которой правила рифмовались и легко заучивались с помощью различных карточек или игры. Именно ей я обязана грамотностью, которая сегодня многим кажется природной – ничего подобного! Основы знаний закладывает школа, и наша, 27-я, делала это на пять с плюсом.

Никто не советовал родителям нанять репетиторов, как это рекомендуется сегодня почти повсеместно; учителя сами, терпеливо и доходчиво, объясняли ребятам изучаемый материал до тех пор, пока все до единого не поймут, о чем идет речь. Как сейчас вижу: наша любимая «физичка» Нина Николаевна Видякина в сто пятый раз объясняет движение и силу тока в цепи – тщетно. В качестве последнего аргумента она проводит аналогию со зрительным залом: что, говорит, произойдет, если из кинотеатра публика будет выходить не в обе двери, а в одну? Кто-то с «камчатки» тут же обиженно выпалил: «Ну, так бы сразу и сказали!»

На химии нас ждали новые роли – например, электронов, бегающих вокруг ядра атома. Однажды Нина Григорьевна Горлаева в запале даже пуговицу оторвала от своего костюма, чтобы объяснить реакцию окисления. Зато всем стало ясно, что если пуговицу обратно пришить, произойдет реакция восстановления.

К слову, на уроке химии Нина Григорьевна могла спросить заодно правила русского языка или что-нибудь из биографии ученого. Наш директор была образцом во всем: и в преподавании предмета, и в манере общения, и во внешнем облике – высокая, красивая, одетая строго и со вкусом.

В нас воспитывали гражданственность, приучали к самостоятельности и ответственности за свои действия. Помню, когда меня выбрали секретарем комитета комсомола школы, я пошла к Нине Григорьевне и попросила комнату для ребят. Свободных помещений в здании не было, кроме… закрытого туалета на третьем этаже. Он ни разу не использовался по прямому назначению, там просто что-то хранили. К удивлению директора, я согласилась на такой вариант. Нам самим было предложено привести комнату в порядок. Сколько же субботников мы провели, чтобы убрать строительный мусор после перепланировки туалета!

Не знаю, что сейчас там находится, но при нас это было место встречи комсомольцев, где мы не только проводили заседания комитета ВЛКСМ, но и просто общались, спорили, писали сценарии вечеров, оформляли «Комсомольский прожектор», да и просто секретничали. Главное – нам было куда прийти со своими проблемами!

Нас уважали, с нами считались. И доверяли. Помню, в классе девятом, наверное, мы решили провести вечер Есенина. Попросили у Нины Григорьевны разрешения сделать это в самом уютном кабинете – биологии, утопающем в зелени. Она разрешила. Как раз был какой-то большой праздник, потому что на здании школы висел портрет Ленина, обрамленный разноцветными лампочками. Мы общий свет выключили, и получился полумрак, располагающий к откровениям. Весь вечер читали стихи, танцевали, пили чай. Никто нам не мешал, не проверял, не выпиваем ли мы там спиртное, – верили на слово.

Уверена, что у каждого нашего выпускника есть немало воспоминаний, которые до сих пор греют душу. Ведь школа для нас была вторым домом. Спасибо вам за это, дорогие учителя!

…В Новый год я опять повесила на елку любимую игрушку из далекого детства.

Людмила Соколова Не химик и не физик

Во времена моего детства не принято было говорить «элитная школа», а «лучшая в городе» – да. Такой и была моя «первая школа» – вернее, средняя школа № 1 им. Татьяны Соломахи. Это имя вряд ли что скажет современному читателю, да и в шестидесятые его знали немногие. А мы знали. Потому что Татьяна училась в нашей школе, которая раньше была женской гимназией. Потом стала революционеркой, большевичкой и была зверски замучена белогвардейцами (так, во всяком случае, было написано на памятной доске).

Но для этой истории не так уж важно, именем кого называлась моя школа, как то, где она располагалась. Толстые стены из красного кирпича, необычная (для школ) архитектура, потолки под четыре метра и высокие окна – такая в городе Армавире она была одна. И что бы там ни говорили скептики, атмосфера в нашей школе была особая – возможно, благодаря этим старым, много чего повидавшим стенам, возможно, из-за учительского коллектива, что собрал под этой крышей директор Василий Степанович Яровой. Во всяком случае, некоторые преподаватели называли нас на «вы» и почти все относились как к личностям. Хотя и доставалось порой нашему «А» классу, первому по успеваемости и далеко не первому по поведению!

В кабинете химии мы все – и отличники, и безнадежные троечники – чувствовали себя маленькими и потерянными… А царила в этой строго организованной и четкой движущейся по своей орбите мини-вселенной химических таблиц, пробирок, колб и застывшего времени Лина Савельевна Халина. Высокая, худая, в неизменных черных костюмах с белоснежными блузами, она не кричала, не грозила нам карами небесными – только глянет на тебя пристально, сдвинув брови, и душа шлепалась прямиком в пятки.