Школа жизни на подносе. Откровения официантки

Однако нередко случались и другие приступы дурного настроения, виновник которых был нам неизвестен, и они, на мой взгляд, были гораздо опаснее. В такие моменты на пути директора лучше было не попадаться.

Почему-то чаще других с этим не везло небезызвестной Абрикосовой, которая была большой любительницей болтать по телефону. Отсутствие мобильных телефонов в те времена никоим образом не отменяло эту возможность. В нашей доступности было целых две линии, предназначенных для разговоров по работе. Абрикосовой же это понимание не мешало зависнуть на одной из них и, увлечённо разговаривая, забыть обо всём на свете.

Если в это время директору вдруг приспичило попить чай или что-то ещё, а дозвониться, в силу занятости обеих линий он не мог, он вылетал из своей берлоги со скоростью света и все, кто попадался в этот момент на его пути, вжимались в стены от страха. Или экстренно возвращались туда, откуда шли.

Абрикосова почему-то не успевала. И мощнейший природный катаклизм в лице директора обрушивался всей силой на её бедную голову. Трубка тут же выхватывалась из рук, летела в первом попавшемся направлении и на этом жизнеспособность последней заканчивалась. Сколько их поменялось в ресторане, не сосчитать. Сама Валерия в такие моменты была неизменно уволена и отправлена куда угодно, даже на небо за звёздочкой. Поварам, официантам, мойщикам, уборщикам и всем причастным, было приказано не покидать свои рабочие места до самого конца своего рабочего дня. Даже в туалет. Иначе они могли собираться вслед за Абрикосовой, потому что уволены будут все. Тут же. И навсегда.

Конечно же, никто уволен не был. Устроив всем встряску, и подняв каждому адреналин, стихия успокаивалась и удалялась в свои апартаменты, бросив на ходу: «Официанты, принесите мне чай!» Естественно, со своим неподражаемым акцентом.

Наверняка читатель сейчас подумает, как вообще в таком дурдоме можно работать и терпеть подобное отношение? И будет, по-своему, прав. Лично я уверена, что далеко не каждый человек сможет работать в ресторане. Эту особую неповторимую атмосферу вы не встретите ни в одном другом месте. И зачастую это адски тяжелый труд. Поэтому либо вы полюбите всё в нем, едва прикоснувшись, либо не сможете понять эту жизнь никогда.

Глава 6. Решение принято и обжалованию не подлежит

Нередки были случаи, когда ученики, пришедшие к нам на работу, покидали ресторан после первых же дней работы в нём. Одни – после извержения вулкана «директоров». Со словами: «Простите, но на меня так даже мама с папой не кричат!» Другие – не выдержав темпа и условий многозадачности.

Они собирали свои вещи, прощались с нами и отправлялись на дальнейшие поиски работы. И я нахожу такое решение более правильным, чем решение других взять месяц-другой на раздумья: «моё – не моё; стерпится – слюбится». Не стерпится и не слюбится. Если с первых дней вы понимаете, что минусов в этой работе для вас гораздо больше, чем плюсов – не тратьте время! Ни своё, ни чужое.

Что же касается ругани директора, от которой каждый испытывал разнообразный спектр эмоций, я оставалась к ней абсолютно спокойной. Со временем я даже научилась воспринимать ее, как своеобразный музыкальный фон, который в глубине души меня забавлял. Возможно, потому что ни разу в жизни директор не кричал конкретно на меня. Согласитесь, ругать всех вокруг или конкретного человека – это немного разные вещи.

Когда же директор костерил нас за плохо проделанную работу, обижаться мне и вовсе казалось глупым. Потому что делал это профессионал с большой буквы. Хотя обучением официантов, вопросами кухни и рестораном в целом, занималась преимущественно Галина Фёдоровна, редкий пятиминутный «мастер-класс» от директора дорогого стоил. И неважно в какой форме он был преподнесён: с помощью крика или на пальцах. Это всегда было более чем доходчиво.

Конечно, я увлеклась и забежала вперёд. Стоило погрузиться в воспоминания, как в памяти начали всплывать моменты, казавшиеся мне давно позабытыми за давностью лет.

Итак, отпуск мой заканчивался и мне нужно было озвучить принятое решение: продолжаю ли я работать в ресторане или ухожу обратно, в торговлю. Собственно, внутри себя я его уже давно приняла и никаких внутренних метаний не испытывала.

Самое сложное было сказать об этом дома.

Думаю, родители чувствовали предстоящую неизбежность, но верить в неё отказывались. И, когда на вопрос: «Когда тебе выходить на работу?», подразумевая магазин, они услышали: «Никогда. Я остаюсь работать в ресторане», началось то, что я ожидала и поэтому оттягивала этот момент изо всех сил.

Наслушалась я тогда много и разного. Родители кричали, кто кого громче, что «только через их труп их единственная дочь будет официанткой!»

Крики стихли, когда дочь начала перемещаться по городу исключительно на такси и уже не она просила у них деньги. Наоборот, их можно было попросить у неё! А глядя на моё счастливое лицо, когда я что-то рассказывала о работе, умирать передумали и, слава Богу, успокоились.