Школа жизни (СИ)

Я замолчала, пытаясь прогнать непрошеные злые слёзы. Хорошо, что я сидела спиной к Саманте, мне бы не хотелось, чтобы она видела, как я плачу. Вампирша не торопила меня, давая время собраться с мыслями. За это я была ей безумно благодарна.

— Я заказала капучино. Катерина расспрашивала меня о моей семье, о том сколько у меня друзей и всё такое. Я заподозрила что-то неладное потому, что вопросы были слишком личные и странные. Но было поздно. Мне стало плохо, перед глазами всё плыло, голова кружилась. Я успела дойти до туалета прежде чем упасть в обморок, — закончила я свой рассказ. Повисла напряжённая тишина. Но мне было всё равно, перед глазами снова встали глаза той девочки, которую Катерина загрызла прямо на наших глазах, а потом оставила нас с умирающим ребёнком в замкнутом пространстве. Это было так ужасно, что кажется я никогда не смогу забыть это. Её крик до сих пор стоит у меня в ушах.

— Это было ужасно? — её вопрос застал меня врасплох. Она не понимает, что похищение — это катастрофический стресс? Ведь перед глазами проходит вся твоя жизнь и ты начинаешь жалеть, что когда-то что-то не сделал или кого-то обидел.

— Неужели ты ни разу не испытывала настоящий животный страх от которого сердце вырывается из груди, а мозг просто кипит, пытаясь найти способ выжить? — я повернулась и с горечью в голосе ответила вопросом на вопрос. — Если нет, то тебе никогда не понять меня.

Саманта сидела, сложив ладошки на коленках, а на её лице было искреннее непонимание и какое-то детское непонимание. Она не понимала. Куда уже ей понять чувства человека, смертного существа, который не обладает ни чем экстраординарным?

— Я прожила девяноста девять лет и по Вампирским меркам считаюсь ещё подростком, я многое видела, — она тоже говорила тихо, будто боялась, что её кто-то услышит. — Но если такая, как ты говоришь, что это было ужасно, значит было ещё хуже. Я верю тебе и я правда стараюсь понять твои чувства, но у меня не очень получается.

У неё был какой-то извиняющийся тон, будто она пришла на исповедь к священнику. Подросток в девяноста девять лет? Не хило так.

— Такая, как я? — переспросила я. Что она имела в виду? Саманта виновато улыбнулась и опустила взгляд на свои колени. Она крутила кольцо на пальце, явно нервничая. Почему? Это мне надо нервничать, но упоминание о Катерине сразу как-то пробудило печаль и скорбь, а глупое стеснение, которое я изображала испарялось само собой.

— Знаешь, ещё в той школе, когда я тебя впервые увидела в моей голове всплыло только одно слово: стерва, — виновато улыбаясь сказала она. — Но потом, видя, как ты улыбаешься, как держишь себя, как общаешься я поменяла о тебе мнение. Ты была словно взрослая женщина в теле молодой девушки, манера общения была, как у моего отца, но ты была добрая к простым и злой к высокомерным. Ты никогда не жаловалась, а самое главное ты никогда не пыталась завести дружбу с нами. Ты смотрела на нас, как на мебель: стоит и стоит. Это многим не нравилось потому, что среди людей нет тех, кто бы невзлюбил нас, но ты держалась с нами слишком холодно, хотя знакомство с Вампирами цениться везде, в любой точке земли. Ты была не такой, как остальные в хорошем смысле, — сказала Вампирша и подняла на меня свои глаза. — И если ты говоришь, что было плохо, я тебе верю, хоть и не представляю, как это.

Я смотрела на неё, не имея возможности произнести ни слова. Я даже не представляла, что она такого высокого обо мне мнения. Я не вела себя как-то особенно, просто старалась быть собой и не выделяться из общей массы, но видимо этим я и привлекла внимание к себе. Она говорила так, словно восхищалась мной. Этого не может быть, моя жизнь коротка и скучна, в ней нет ничего занимательного, ведь я могу умереть в любое время. Хотя, может именно это и привлекает её? Всё-таки каждое прожитое мгновение ощущается более отчётливо, когда есть шанс умереть. Ты стараешься сделать как можно больше и каждый день, каждая минута становиться более ценной. Мы пытаемся оставить после себя какой-то след и чаще всего это дети, а потом уже поэзия, архитектура, изобретения. Неужели у них не так?

— Саманта, ты не знаешь меня, поэтому лучше никому не говори то, что ты сказала мне, — отворачиваясь, пробормотала я. Вспомнилось, как я с друзьями впервые попробовала наркотики и не появлялась дома четыре дня. Дядя Грегори тогда впервые поседел.

— Ты права, — кивнула она. — Я почти тебя не знаю, но я вижу как ты ведёшь себя с окружающими. Такое чувство, будто ты какая-то добрая фея из сказки.

— Саманта, — я покачала головой. — Ты не должна заботиться обо мне, я не в том положении, чтобы быть достойной твоих подарков.

— И кто сказал тебе эту глупость? — вскинулась она. — Кто-то из прислуги или… Арчи! Вот же гад!

Саманта вскочила и заходила по комнате, постоянно что-то бормоча себе под нос. Она иногда останавливалась, но потом с новой силой начинала мерить комнату шагами. С чего она сделала такие выводы?

— Нет, это не он, — вздохнула я. — Он наоборот пытался поговорить со мной, но ничего не вышло.