Школяр (СИ)

и поплелся к стулу, на котором лежала моя одежда. А когда увидел, во что она превратилась во время драки, вернулся под одеяло, подумал, чем бы заняться, и представил себя на месте главы рода, в школе-интернате которого внезапно объявился очень перспективный Одаренный. Ситуацию разбирал, как учили — сходу создал отдельный документ, выписал в отдельный столбик все теоретические минусы и плюсы этого события, а затем начал придираться к каждому. Пока анализировал первые два, придумалось еще несколько плюсов и один минус, как выяснилось чуть позже, «местного значения». На четвертом допер, что любое усиление России — это ослабление ее политических противников, и в списке минусов появилось словосочетание «Чужие разведки». На шестом я добавил в плюсы фразу «Благодарность Императора», задавил включившуюся было фантазию и… застыл, сообразив, что в семье, в которой появился один физик, в принципе мог бы родиться и второй.

В этот момент я пообещал себе когда-нибудь отблагодарить «Голос», а вместе с ним и целителя, правившего внешность. Ведь именно их стараниями мне досталось прошлое полного сироты!

Представлять альтернативу с побегом из интерната расхотелось минуте на второй, и я вернулся к начатому анализу. Закончив разбираться с плюсами и минусами, задумался о том, что из сложившейся ситуации могу выжать я. Над этим вопросом чах достаточно долго и «нарисовал» целое дерево, каждая ветвь которого представляла некую возможность, на которую можно было выйти после того или иного поворота предстоящего разговора с Александром Всеволодовичем.

Впечатав в память самые важные вместе с подводками, способными на них вывести, какое-то время ломал голову, придумывая надежный и, конечно же, безопасный способ уведомить матушку об очередном повороте жизни. Увы, как я себя ни загружал, вопрос, беспокоивший больше всего, все никак не забывался и напоминал о себе в самый неподходящий момент.

Что за вопрос? О-о-о: мне, всего-навсего, хотелось понять, откуда мог взяться Дар физика у ребенка, мать которого была сильной Воздушницей, а в роду отца, которого она, вроде как, безумно любила, были одни Огневики! И, по возможности, получить убедительные доказательства того, что в жизни моей родительницы не было ни насилия, ни измен. Увы, поговорить с ней по душам не представлялось возможным… Или нет, не так: я знал, что разговор, который подарит определенность, когда-нибудь да состоится, но дико боялся сделать матушке больно! В общем, маялся со страшной силой. До тех пор, пока не заметил, как проворачивается дверная ручка. А потом все «лишние» мысли как отрезало — я кинул взгляд на таймер, отрешенно отметил, что с момента ухода Леди прошло два часа, настроился, как на тренировочный бой, и прикипел взглядом к мужчине, переступившему через порог.

Глава рода Зыбиных выглядел… харизматично. Несмотря на возраст за шестьдесят и коренастое телосложение, он был плотен, но не толст, значит, не чурался занятий спортом. Часть мимических морщин, на которые советовала обращать внимание матушка, была скрыта под аккуратной бородкой и усами, но те, которые были видны, не вызывали никакого негатива — да, он, по моим ощущениям, был личностью авторитарной и достаточно жесткой, но другие его статуса не достигали. Удалось рассмотреть и кантик. Но кроме очевидного вывода — маг Земли — это не дало ровным счетом ничего. Равно, как и открыто болтавшийся на груди амулет старинной работы, вероятнее всего, с защитой от ментальных воздействий.

Гость… вернее, владелец школы-интерната, в свою очередь, изучал меня и наверняка сделал какие-то выводы, раз начал разговор с обращения на «вы»:

— Доброе утро, Лютобор Игоревич! Позвольте представиться: Александр Всеволодович Зыбин, глава рода, некогда построившего эту школу-интернат.

— Здравствуйте, Александр Всеволодович! — поздоровался я и виновато улыбнулся: — Прошу прощения за то, что встречаю вас лежа, но моя одежда по ряду причин находится не в лучшем состоянии, а дозволения отправиться за сменной я, увы, не получил.

— То, что лежите — мелочи… — отмахнулся он, плотно закрыл входную дверь и величественно опустился на стул для посетителей. — Рекомендации нашей целительницы, как правило, оправданы, и их не оспариваю даже я. А с лицами, из-за которых вы пострадали, разберусь. Точно так же, как разберусь и с сотрудниками интерната, превративших его в филиал каторги, только для детей и подростков. Порукой тому мое слово.

Я коротко кивнул в знак того, что он услышан, и снова превратился в слух. Зыбин счел это нормальным, явно выяснив обо мне все, что было возможно, и запомнив, что я молчалив. А потом удивил:

— Впрочем, в этом есть и моя вина — это я самоустранился от контроля за этим объектом рода и я дал слишком много воли персоналу. Поэтому прошу принять мои извинения и не держать зла.

«Тебя действительно будут облизывать…» — мысленно повторил я, кивнул еще раз и… на миг потерял дар речи: закончив просить прощения, Александр Всеволодович достал из внутреннего кармана пиджака футляр с хорошо знакомым логотипом и положил на одеяло: