Школьная бойня

Гуров совершенно не знал, чем ему заняться. Такие моменты он очень не любил, да и кому такое положение дел вообще может нравиться? Все, кто находился в зале, так или иначе давно были знакомы между собой и чувствовали себя здесь как дома. Во всяком случае, таких было большинство. Свое общество кому бы то ни было Гуров навязывать не любил и не считал нужным, предпочитая, если уж того требовали обстоятельства, тихонько отсидеться где-то в стороне. За столом, куда его определили, было пусто – гости разбрелись по своим делам, а будь они здесь, то общение вряд ли сложилось.

Гуров хотел было отправиться покурить, но внезапно появилась заместитель директора и практически упала на соседний стул. После знойных танцев с Немировичем ее волосы растрепались еще сильнее, но выражение лица было довольнее некуда.

– Воды, – она посмотрела на стол, и Гуров преподнес ей стакан с соком, который сам же налил чуть ранее для Маши, но она предпочла вино.

– Сойдет, – обрадовалась Тамара Георгиевна и сделала большой глоток. – Ох, как хорошо. Видели нас? Видели?

– Впечатлен, – улыбнулся Гуров. – Занимались когда-то танцами?

– Я занималась балетом и подавала надежды, а потом стала лениться и в конце концов бросила, – заместитель директора качнулась в его сторону, будто хотела положить голову ему на плечо. – Конечно, то, что вы сейчас видели, не сравнить с классикой! Но, знаете, наш директор очень хорошо ведет. Очень! А вы? Не хотите ли выступить?

– Сегодня я не в форме, – ответил Гуров.

– А зря. Очень зря. Потом чувствуешь себя другим человеком, – переводя дыхание, возразила Тамара Георгиевна. – Маша-то, а? Красавица!

– Согласен.

Заместитель директора вдруг резко стала серьезной.

– Вам все нравится? – строгим голосом спросила она. – Всего хватает?

– О да, – кивнул Гуров. – Можете не волноваться.

– Мы старались, – расплылась в широкой улыбке Тамара Георгиевна.

Гуров понял, что помаленьку сходит с ума. Еще одна такая слащавая мордаха напротив – и его стошнит. Он сделал вид, что ему срочно нужно ответить на телефонный вызов, и сунул руку в карман.

– О, конечно, конечно… – взмахнула рукой Тамара Георгиевна. – Не отвлекаю, не отвлекаю…

Гуров пошел к выходу. По пути поймал взгляд Маши и подал знак глазами. Все хорошо, мол, отдыхай.

Он вышел в коридор и вдохнул полной грудью. Время приближалось к половине третьего ночи. Значит, скоро можно будет с чистой совестью свалить с этого утомительного мероприятия. Если, конечно, благоверная не захочет встретить рассвет.

Телефон и впрямь завибрировал в его руке. Высветившееся на нем имя не сулило ничего хорошего.

– Слушаю, Петр Николаевич, – осторожно проговорил Гуров.

– Не разбудил?

– Я же с женой на выпускном, – напомнил Лев Иванович. – Или не говорил?

– Да знаю я, – перебил подчиненного Орлов. – Стас сказал. Как там у вас дела?

– А что такое?

– Ясно. Значит, не в курсе. Труп у вас там. Крячко с опергруппой скоро будут.

Гуров обескураженно уставился на собственное отражение в оконном стекле.

– Шутишь, что ли, Петр Николаевич?

– А ты как думаешь?

– Да я сейчас стою в коридоре этой самой школы, – произнес Гуров и посмотрел сначала вправо, а потом влево. – Тут веселье рекой. Какое убийство? Кто вызвал полицию?

– Вызвала Арефьева Ольга Игоревна. Сказала, что обнаружила в библиотеке тело учителя истории. Пощупала пульс, но не нашла. Решила, что человека убили. Проверь, что там.

Не отнимая трубку от уха, Гуров быстрым шагом пошел влево, повернул за угол и тут же сбавил скорость, увидев «Снегурочку», стоящую возле стены. Внезапное появление Льва Ивановича испугало ее настолько, что она тихо вскрикнула и изо всех сил вжалась в стену.

– Никуда не уходите, – приказал Гуров.

Двери, ведущие в библиотеку, были открыты. Сышик подошел к ним вплотную и остановился. Помещение все так же заливал свет от фонаря, стоявшего прямо перед окном. В метре от окна на полу вверх лицом лежал учитель истории. С его лицом было что-то не то. Гуров подошел ближе, наклонился и чиркнул зажигалкой. Возле рта Шлицмана виднелись остатки рвотной массы. Лицо покрывали кровавые мазки, словно кто-то, уходя, решил напоследок раскрасить его кожу, но источника кровотечения при беглом осмотре видно не было.

Пульс отсутствовал.

– Да, Петр Николаевич, есть труп. Но его стошнило, и он, если бы в этот момент был без сознания, мог умереть сам. Как вариант – несчастный случай.

– Понял. Ну все, жди наших.

– Подожди минуту.

Гуров вернулся в коридор, взглянул на Арефьеву. Она силилась что-то сказать, но вместо этого из ее горла доносилось бульканье, будто бы она пыталась что-то проглотить.

– Ладно, Петр Николаевич, – тихо сказал Гуров в трубку. – Сделаю все, что смогу.

А смочь надо было многое. Никто из присутствующих еще не знал о случившемся, если только учительница не успела оповестить кого-то по телефону.

Гуров с тоской посмотрел в потолок. Он вышел из актового зала минут пять назад, там и сейчас вовсю провожали школьные годы чудесные. Вспоминали, выпивали, клялись собраться снова.