Школьная любовь

– Да мы в конце урока обменялись с Васькой рисунками, – небрежно сказал Леха.

– Ну и как?

– Получилось хорошо, – сказал он. И, подумав, добавил: – Но нехудожественно.

– Ой, – спохватилась я, посмотрев на часы, – заболталась тут с тобой, у нас сегодня первая репетиция, а я еще даже не обедала!

Скоростными темпами залив в себя суп, я оделась и вылетела из квартиры, уже на улице вспомнив, что забыла дома листки со стихами.

– Сейчас, – бросила я дожидавшейся меня Светке и побежала обратно в подъезд.

Влетев в квартиру, я завопила:

– Леш, принеси со стола листочки!

– Какие?

– Там стихи! Неровные такие строчечки!

– Думаешь, я совсем тупой, – проворчал он, нарисовываясь в прихожей.

– Не читай! – я выхватила у него листки, захлопнула дверь и понеслась вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. И допрыгалась. Приземлившись на площадку, я охнула и схватилась за щиколотку…

Сгоряча я думала, что нога поболит и пройдет, и как ни в чем не бывало пошла на занятие, зачитала там стишки, получила горячее одобрение… А вот обратно уже еле доползла.

– Ты ее подвернула, – сказала мама. – Сейчас принесу лед из холодильника.

Я сидела на кровати, следя, чтобы завернутый в тряпочку лед не сваливался с ноги, и, глубоко несчастная, готовилась к назначенному на завтра зачету по истории.

Историк решил отличиться – у нас еще никогда зачетов не было, тем более посреди четверти. Обычно контрольные всякие, самостоятельные… Вот интересно, кстати, почему такое название, а контрольная что, несамостоятельная, что ли?

Какая-то ерунда лезет в голову, занимая расчищенное под историю место, может, это боль в ноге так действует?

Зачетов еще не было, а вот экзаменов – сколько угодно! Первый раз – в шестом классе. Нечего сказать, повезло со школой, вечно Римма какие-то эксперименты ставит – то у нас пятидневка, то шестидневка, то три урока в день, то семь, то выпускные экзамены после шестого класса, да не просто так, а на выбор. Ну я и выбрала литературу с ботаникой. О литературе уже все воспоминания выветрились, а вот ботанику я почему-то отлично запомнила, особенно доставшийся мне билет «Мхи и лишайники». А вторым заданием было опознать растение из гербария. Вот его я боялась больше всего, но как раз с растением проблем не возникло, потому что это оказалась банальная пшеница…

Так, стоп. Я раскрыла учебник – какая уж там дополнительная литература! – и усилием воли заставила себя переключиться с пшеницы и лишайников обратно на октябрьское вооруженное восстание, как историк предпочитал называть Октябрьскую революцию.

10 Три пятерки за зачет

История была последним уроком, и Яблоков сразу отпускал с зачета тех, кто ответил. Когда пошла отвечать Ирка, я обвела взглядом пустой класс и убедилась, что остаюсь последней!

Я запаниковала, но деваться уже было некуда. Ирка получила «пять» и вышла, послав мне на прощание бодрую улыбочку. А я медленно поднялась, охнула, машинально наступив на больную ногу, и, аккуратно прихрамывая, подошла к учительскому столу и села напротив.

– Слушаю вас, – улыбнулся историк.

И я начала вещать про Октябрьскую революцию, то есть вооруженное восстание. Вещала я хорошо. Прямо самой нравилось, как складно и красиво получается. Даже выводы делались как-то автоматически.

– Анализ революционной ситуации в России в октябре 1917 года показывает, что восстание было неизбежно, – закончила я, вдруг обратив внимание, что за окном уже начало темнеть.

Видимо, это заметила не только я, потому что историк улыбнулся и сказал:

– Засиделись мы с вами, – выводя в журнале напротив моей фамилии – сначала я подумала, что мне мерещится – две «пятерки» подряд.

Я вернулась к своей парте, покидала в сумку вещички. Краем глаза отметив, что историк тоже поднялся и собрал портфельчик, я вдруг засуетилась и быстро, насколько могла, пошла к двери. Нога опять заныла, но чувствовать боль почему-то было приятно.

Открыв дверь, я увидела у окна в коридоре Ирку.

– Видите, – улыбнулся историк, – ждут вас.

– До свидания, – торопливо сказала я и похромала к подруге.

– Чем вы там занимались? – прошипела она.

– Тем, что ты подумала, – вяло огрызнулась я.

Выйдя за ворота, мы с ней распрощались, и я потихоньку побрела домой, стараясь не сильно наступать на больную ногу.

– Привет! – Ромка налетел сзади и со всей дури хлопнул меня по плечу.

Меня аж отнесло в сторону, я потеряла равновесие и подстраховала себя как раз больной ногой. Хорошо так наступила на нее, качественно. И как только не заорала, не знаю. Силы, наверное, берегла.

– Совсем дурак, да? – прошипела я.

– Что? – испугался он, наконец заметив мою перекошенную физиономию. – Это я тебя так толкнул?

– Нет, – мрачно утешила я. – У меня нога подвернута. Я на нее машинально оперлась, и теперь болит.

– Сильно? – обеспокоился он.

Я не стала его жалеть и коротко ответила:

– Угу.

– Так пойдем ко мне, – чему-то обрадовался он. – Нас на ОБЖ учили повязку на вывих накладывать.

– У меня никакой не вывих, – обиделась я. – И не учили нас такому на ОБЖ, не ври!

– Да это еще не в этой школе было.