Школьницы

Мисс Девиньи любили все девочки, и немудрено. Нельзя сказать, чтобы эта учительница была изумительно красива или необыкновенно умна, но она обладала удивительным очарованием и привлекала к себе всех, с кем ей приходилось иметь дело. Под влиянием мисс Девиньи самые неспособные ученицы делались остроумными и понятливыми, мрачные становились добродушными, замкнутые – откровенными. Когда девочкам в третьем классе приходилось одолевать трудности английского, французского и немецкого языков, надежда перейти в класс мисс Девиньи придавала им сил и терпения. Заниматься с ней в синей гостиной было настоящей радостью. Так считали все воспитанницы ее класса, которым уже приходилось иметь с ней дело, а остальные верили им на слово.

Но теперь школьницы говорили не о мисс Девиньи. Их волновало удивительное событие: в третий класс поступает новая ученица. Появление новой девочки по чти перед каникулами само по себе казалось странным; но весьма необычным было и то, что новенькую отдавали на попечение остальных воспитанниц.

Волнениям не было конца. Во время перемены девочки собрались, чтобы обсудить предстоящее появление новенькой. Даже шестиклассницы поглядывали на них с завистью, находя несколько странным, что миссис Бёртон возложила эту ответственность на третьеклашек. Понятно, что старшие считали себя слишком взрослыми, чтобы вмешиваться в разговоры малышей, но их тоже занимала судьба Робин.

– Только подумайте, какое у нее смешное имя: Робин Стерлинг[2]! – воскликнула Фредерика. – Малиновка и Скворец! Вот так птица!

– Не надо смеяться над новенькой, – покачала головой Пешенс. – Давайте лучше заботиться о ней. Интересно, в каком «отделении» она будет жить?

– Возле меня, в дальнем конце спальни, есть свободное место, – сказала Гарриет Лен.

– О, не воображай, пожалуйста, Гарри, туда ее не поместят! – насмешливо проговорила Джейн Буш. – Поверь мне, ее будут всячески баловать. Я отлично знаю, как все будет: ей отдадут место у окна, самое лучшее, может быть, даже твое, Роза, – Джейн засмеялась. – Пожалуй, тебе придется переселиться: твое место наверняка приглянется нашей «птичке». Вот увидишь, что я права!

– Не будь злюкой, – серьезно сказала ей Роза. – Что за беда, если мне и придется уступить свое место? Бедная девочка! До двенадцати лет она жила дома, с родными, которые заботились о ней. А теперь беречь и лелеять ее будем мы. Мне кажется, это даже приятно!

И с ней согласились все, кроме Гарриет и Джейн.

– Интересно, какой она окажется, – задумчиво проговорила Сесиль Эмберлей.

– Я отлично знаю, какая она! – вызывающе воскликнула Гарриет и выдвинулась вперед. – Запомните мои слова: в этой Робин наверняка окажется что-нибудь странное. Почему нам следует ласково обращаться с ней, как просит миссис Бёртон? Почему мы должны ухаживать за ней? Может быть, она слабенькая или больная, может быть, карлица, уродина или косая…

– Полно, Гарриет, – фыркнула Вивиан Эмберлей, младшая из четырех сестер, а потому самая избалованная. – Я терпеть не могу косых!

– Но лучше быть косой, чем горбатой, – вставила Джейн.

– В ней наверняка есть какой-нибудь недостаток, – продолжала Гарриет. – Может быть, не такой заметный, но что-нибудь непременно есть. Она, должно быть, крошечная, безобразная и трусиха. В этом я совершенно уверена. Конечно, мы будем хорошо обходиться с ней, но в то же время нужно ей показать, что она не смеет своевольничать.

– Возможно, ты и права, – заметила Пешенс Четволд. – Мне не особенно нравится тон Гарриет, но и я думаю, что мы не должны позволять этой девочке распоряжаться нами. Если мы ее избалуем, она не будет любить нас.

– Конечно, – подтвердила Фредерика.

– Знаете, а я буду ее баловать! – возразила Роза. – И уверена, что она совсем не такая, как ты, Гарриет, думаешь! – она сердито взглянула на Лен. – Прежде всего у нее чудесное имя, и я убеждена, что она хорошая девочка.

– Не будем ссориться из-за нее, – примирительно заметила Джейн. – Ведь мы редко спорим. Будет досадно, если из-за этой Робин в школе начнутся распри и неприятности… О, слышите? Колокол! Идемте. Ну, кто скорее?

– Я буду первой, – крикнула Гарриет. – Кто за мной? Бежим, Джейн Буш!

* * *

Пикник удался. Все вышло отлично: не было ни споров, ни ссор. Воспитанницы школы вообще редко ссорились. Правда, Джейн Буш была готова спорить всегда, лишь бы нашелся предлог; Гарриет легко сердилась, часто выходила из себя и даже умела браниться, что она и делала при каждом удобном случае. Но нынче никаких причин для этого не было. Когда в классе учатся такие девочки, как две сестры Четволд и три сестры Эмберлей, двум раздражительным ученицам не удается проявить свой дурной характер. Никто не стал оспаривать у них места рядом с мисс Девиньи. Никто не возмутился и не сделал им замечания, даже когда Джейн Буш взяла последний кусок бланманже[3], никто даже не назвал ее «жадиной» – все держались скромно и достойно.

Мисс Девиньи сказала мисс Спарк вполголоса:

– Я никогда не видела прежде таких благоразумных девочек. Ваши воспитанницы делают вам честь, мисс Спарк.